«Генер. — что-н. оптим., нем. винт.»
— Хорошо, договорились, — сказал Леснику Спас, вылезая из погребка. — Ты ведь знаешь: я никогда не отрывался от масс. А насчет выступления, я могу прочесть наизусть передовицу о международном туризме — последнее время о нем много говорят…
— Спас, — рявкнул Лесник, — не шути на тему международного туризма! Это государственная политика! — Умолкнув, он подумал: «А почему бы и не прочесть, раз выучил наизусть? Это лучше, чем проводить вражескую агитацию», а вслух добавил: — Ладно, Спас, прочти наизусть передовицу, но не отступай от текста, слышишь?
— Слышу, — отозвался Спас. — А взять с собой алкоголь и закуску?
— Возьми, — сказал Лесник. — Устроим общее застолье.
— Договорились, — засмеялся Спас. — Я как раз мерил домашнюю колбасу. Вышло двадцать два метра тринадцать сантиметров. Я отрежу метр тринадцать, чтоб осталось ровно двадцать один метр.
«Спас — перед, о межд тур., колб. 1 м 13 см» — отметил в своем блокноте Лесник.
Дачо обещал спеть солдатскую песню «Аннушка, дай мне любовь!»
— Почему Аннушка, — вмешалась жена Дачо, прислушивающаяся к разговору у дверей сарая, — откуда взялась эта Аннушка? — Из прозрачных озерных вод, — ответил Дачо через плечо, заговорщицки подмигивая Леснику. — Хорошо, — согласился Лесник, — раз хочешь, спой про Аннушку.
— Петь я не умею и стихотворений не знаю, — сказал Леснику Гунчев, — наша Гена, помню, декламировала «Крокус, милый братик», и я его знал, но забыл. Вот если надо перенести что-нибудь тяжелое, я готов! Позову Йордана-цирюльника, и вдвоем все сделаем. Но номер программы… — Знать ничего не хочу, — строго сказал Лесник, — позови Йордана и чтоб к вечеру что-нибудь придумали — индивидуально или коллективно. Вы, Гунчев, — наша гордость, ударники, висите на Доске почета, целый год смотрим на ваши портреты, прими это как партийное поручение, понял? — Понял, — ответил Гунчев, и его красивые женские глаза жалобно мигнули, — раз это поручение, что-нибудь придумаем.
Улах варил во дворе суп в большом котле. Вся семья наблюдала, как он священнодействует половником. Улахиня держала на руках одиннадцатого отпрыска, живот у нее вновь выдавался вперед. Какой номер программы он может исполнить? — подумал Лесник. — У него всегда один номер — родится младенец, сразу заказывает следующего. — Кларнет в порядке? — спросил он. — В порядке, — широко улыбаясь, ответил Улах. Улыбка пробежала по всем лицам, образовав полукруг. Лесник вышел из бывшего дома бабки Мины, который сельсовет дал Улаху как представителю нацменьшинства, все больше становившегося большинством. Ничего, пусть рожают, — сказал мысленно Лесник, рассуждая по-государственному, — пусть рожают!
