Улыбка прощальная ; Рябиновая Гряда [повести] | страница 93

Наутро Дмитрий Макарович спозаранку умыкался куда-то. За чаем погадали и решили, что надумал проведать кого-нибудь из университетских друзей.

Ребята убежали кататься на салазках, — где-то неподалеку облюбован у них пустырь с пригорком. Девочка увела меня в свой угол с игрушками, показывает тряпичные узелки, — на них чернилами выведены глаза и рот, это куклы. Есть и посуда: черепки от блюдцев, чашка без ручки, банка из-под ваксы, с десяток старых пуговиц. Хвалю ее богатство, сама прислушиваюсь, о чем это Паня и Аксен Петрович расспорились. Негромко, но серьезно, истово. Пятилетка, великие стройки… Любят у нас мужики о политике посудачить.

Паня говорит вроде бы правильно: самое главное, чтобы лучше жилось. Аксен Петрович соглашается.

— Понятное дело, на то всех — и трехсотлетних и временных — и турнули. Что же, думаете, революция кончилась? Нет, Павел Астафьевич, на полном газу идет. Без штыков, трудовая. На великие дела народ рукава засучил. Выполним пятилетний план, другой примем. Изголодались люди по работе. Мировая война, гражданская… Сколько лет окопы да атаки, ружья не выпускали из рук.

— Хлеба досыта не едали, — в тон ему договаривает Паня. — Выпала мирная полоса, народ опять впроголодь. Великие стройки… У самих ремни затянуты до хребта.

По его словам, и частника урезали рано, и с великими стройками надо было обождать, и повременить бы деревенский уклад рушить.

— На технику молимся, чуда от нее ждем. Не будет чуда. Людям руки развязать надо.

— Так, так, — язвительно тянет Аксен Петрович, — вот и прояснилось мне ваше просвещенное умозрение. Руки, стало быть, развязать. Кому это? Частнику, деревенскому богатею? Обогащайтесь, господа непманы, а ты, рабочий человек, трудись на них, как, бывало, на Рябушинских; мужик на своей полоске сохой елозь. Веселая картина получается. Не в обиду будь сказано, вы по жизни где-то обочиной идете, со стороны поглядываете. Так, ваше просвещенство, недолго и в болото забрести. Бедность, говорите. Верно, бедно живем, с едой туго, с одежкой плохо. А я вот так мыслю: будет государство богато и каждый будет богат. Государство же не чье-нибудь, наше. А вы толкуете — стройки рано, колхозы рано, сперва карамелек нам давай.

Вижу, доводы Аксена Петровича не убеждают Паню, он опять доказывает, что сперва людей надо на ногах укрепить, потом и великие задачи ставить.

— Не о карамельках речь. С хлеба начать, с одежи. Не важно, кто нам штаны сошьет, частник или потомственный пролетарий, было бы что застегнуть. Беспортошными да босыми Америку не догоним.