стоял перед своими судьями, они же и вас теперь побуждают к безразсудным поступкам. Несомненно, и среди христиан есть злые люди, которые осуждены вполне правильно, но как раз поэтому-то и необходимо расследовать предварительно всю жизнь каждого отдельного христианина, привлеченного к суду, а затем уже выносить решение. Все это говорим мы лишь ради вас самих; ибо мы могли ведь отречься. Но мы далеки от этого, мы стремимся в вечной жизни; и если мы заблуждаемся, то это касается лишь нас одних и никого больше“».
Много смелости в этих словах апологета; но далее он говорит еще смелее. «Ведь мы сами, продолжает он, помогаем вам создать мир, ибо, по нашему мнению, злой человек не может укрыться от Бога. Если бы все люди не забывали о суде, они были бы лучше. Они же грешат, ибо думают этим путем укрыться от вас, смертных. В противном случае они воздерживались бы даже от дурных мыслей. Вы же боитесь этой всеобщей правды, боитесь не иметь повода для наказаний. Так поступают палачи, а не владыки, это – дело злых демонов. Но ведь вы хотите благочестия и философии. Но если вы истине предпочитаете обычаи, то помните, что такие владыки так же далеко уйдут с этим, как разбойники в пустыне». Далее следует рассмотрение христианских добродетелей и того учения, которое встречало особенные нападки со стороны язычников, именно учения о воскресении мертвых. «Как низко, восклицает Иустин, оценивают могущество Божие те, кто говорит, что мы вернемся туда же, откуда пришли. Они, конечно, не поверили бы и в сотворение этого мира. Лучше верить в то, что не по силам собственной природе и людям, чем быть неверующим, как другие. Таким образом, если мы мыслим возвышеннее ваших философов, то почему же ненавидите вы нас?»
Однако апологет, который преклоняется перед Сократом и высоко ценит философию, все еще старается найти нечто в роде компромисса. Он открывает всякого рода связующие звенья между греками и Христом: даже в эллинской религии он находит сходные представления, как ни бесконечно выше христианская нравственность стоит над моралью греческого Олимпа. Пришествие Христа и даже вся его жизнь предсказаны пророками. Мы верим в это, а вследствие этого и в суд Божий. Впрочем, нечто подобное же говорит и Платон; всем, что греки рассказывают об этих вещах, они обязаны пророкам; если же они и противоречат самим себе, то это происходит вследствие их собственного недостаточного понимания. Таким образом, Дух Божий уже ранее также проявлял себя в человеке, и ни один человек, умерший во грехах до Христа, не заслуживает прощения. – Апология заканчивается учением о тех мерах, в которым прибегают злые демоны, чтобы совратить человека, и интересным изложением обычаев тайной вечери.
