– У тебя есть жених? Ну, конечно, у такой красавицы, как ты, есть жених, – сокрушается он. – Но где же он? Почему не с тобой?
Действительно, почему в это прекрасное воскресное утро Кирилл не здесь со мной на террасе с видом на море?
– Он в Москве, у него там работа, и он не смог отлучиться, – объясняю я, убеждая скорее себя, чем его.
Ведь на самом деле, при желании, Кирилл мог бы выкроить отпуск на несколько дней. И тогда сейчас он бы был со мной на Санторини, и это ему я бы готовила кофе. А с художником я бы так и не познакомилась. Будь со мной прошлым вечером Кирилл, он бы не стал церемониться и прогнал парня с террасы.
– А у меня нет работы. Поэтому я здесь. Пью кофе, – он делает глоток. – Наслаждаюсь жизнью. Болтаю с красивой девушкой.
Он протягивает мне пакет с пирожками, я беру его и предупреждаю, пряча улыбку:
– Не пытайся со мной флиртовать!
– Тогда тебе придется выколоть мне глаза, – серьезно замечает он, – чтобы я не мог видеть твою красоту. Ведь я художник.
– Как кофе? – смущенно спрашиваю я, чтобы перевести тему.
– Божественный, – с наслаждением отвечает он. – Твоему мужу очень повезет. Кем бы он ни был.
От его обжигающего взгляда у меня бегут мурашки по коже. А еще – от его слов. Ведь между женихом и мужем есть разница, и Стефанос только что ее подчеркнул.
– Можно я тебя поцелую? – внезапно спрашивает он, подавшись ко мне.
– Нет, – вспыхиваю я, едва не расплескав свой кофе.
– Так я и думал, – его черные глаза смеются надо мной, а затем он с невинным видом просит: – Тогда можно еще тиропиту?
Я протягиваю ему пакет, и он берет пирожок. Какое-то время мы пьем кофе, едим слоеные пирожки со свежайшим козьим сыром, которые тают во рту, и просто молчим, глядя на море. Потом Стефанос спрашивает:
– Могу я задать тебе вопрос?
Я настороженно смотрю на него:
– О чем?
Если он начнет спрашивать о Кирилле, то это не его дело. Но художника интересует другое:
– Почему отель с таким красивым видом на море выглядит столь плачевно?
Я вздыхаю, чувствуя необходимость облегчить душу. Рассказать свою историю незнакомцу, который не знает ни меня, ни мою греческую семью.
– А ты не знал моих родных? – уточняю я. – Бабушку Афину или моего отца Костаса?
– Нет, – Стефанос с улыбкой мотает головой, и его буйные черные кудри развеваются на ветру. – Я не отсюда. Приехал на Санторини неделю назад и увидел отель уже таким.
– А я неделю назад еще не знала, что у меня были бабушка и отец на Санторини.
– Были? – уточняет он, стирая улыбку.
