Ревя и борясь, они пировали вокруг костра. Отбрасываемые их телами длинные тени искажались отсветами огня, превращаясь в подобие того, чем налетчики могли стать, если бы жили долго и поклонялись с достаточной преданностью. Свои подношения на алтарь Кхорна они приносили на поле боя, сея резню и смерть.
Это был сброд, но довольно опасный: их клинки были мощными и острыми, зазубренными в бою и запятнанными черной кровью невинных, но в последнее время они стали высокомерными и самодовольными.
— Когда мы обрушим на их головы гнев бури, милорд Целестант? — наконец спросил Дакантос.
— В ближайшее время, — ответил Ванд. Почувствовав наблюдающий за ними взгляд, он повернулся вполоборота. — После того, как я посоветуюсь с нашим лордом-реликтором.
Все три воина одновременно повернулись к Иону Склепорожденному. Лорд-реликтор вышел из тени, будто был частью ее, а она — частью его. Он выглядел болезненно, и это было его проклятьем; лицо Ионы закрывал шлем-череп, который придавал ему мрачный вид, полностью соответствовавший его поведению.
Иона слегка поклонился, потревожив свитки с клятвами, прикрепленные к его позолоченному нагруднику.
— Я жажду выслушать вас, лорд Молоторуких, — прохрипел он, и его голос был подобен последнему движению встревоженного духа.
Повесив на пояс свой штормовой молот Гельденсен, Ванд кивнул остальным воинам. Те с почтением поклонились хранителю реликтов и удалились.
И лишь когда они ушли, вернувшись к собравшейся на плато армии, Ванд заговорил снова.
— Тебе не удастся переубедить меня, Иона, — предупредил он.
— Ты рассказывал мне о Красной пирамиде из черепов, и теперь я увидел, почему ты не можешь ее проигнорировать, — сказал Иона, медленно снимая шлем и обнажая свое изможденное мрачное лицо. — Я лишь хочу, чтобы вы присоединились к нам и направились к медным башням, как и приказал Зигмар.
В тоне Ионы слышался упрек, сожаление, что их путям суждено было разойтись ради предстоящих битв. Он был подавлен, но Лорд-Целестант уже сосредоточился на том, чтобы помешать Корг Кхулу и разрушить ужасные Врата Гнева.
— Но я знаю, что ты не изменишь своей цели, друг мой, — заключил Иона.
Ванд кивнул. Он повернулся к Ионе и снял свой боевой шлем, положив его на изгиб руки. На его лице сияла улыбка, а само оно было полной противоположностью лицу лорда-реликтора: у Ванда были благородные и правильные точеные черты, как у статуй героев — тех самых статуй, что были разрушены в темные века, но Ванд еще обязательно увидит, как они восстанут из пепла.
