— Боря, Вы меня просто смешите! Какие политические мотивы? Вы вообще когда-нибудь слушали тот бред, который обычно секты пропагандируют? Вот вспомнилось тут, из душевного, так сказать… Что-то вроде построим мосты, протянем друг другу руки и улетим далеко. Это не Галицкая, это друга «звезда» мирового сектантства. Но, как ни верти, все из одного звукоряда.
— Вы меня перебили, Наталья Владимировна. Мы рассматриваем все аспекты, впоследствии Вы узнаете, что кое-что мы даже сумели предотвратить. Сколь ни невероятным это покажется на первый взгляд…
— О да, мне это изучение аспектов сильно напоминает работу замка в одном классическом произведении… Все что-то делают, все чем-то заняты. А правды не добиться… Или всё-таки вы Варнава?
— Мне непонятен, увы, Ваш намёк… Так вот, продолжаю, Антон был прекрасным работником.
— Мы на панихиде, что ли?
— В каком-то смысле, да. Его бегство и есть панихида.
— Ничего не понимаю. Объясните толком.
— Антон был двойным агентом, это случается не только в кино.
— Вот это уже интереснее. Конечно, он работал на американцев, за твёрдые «зелёненькие»?
— Конечно, на американцев. На американскую тоталитарную секту.
Провисло некоторое молчание.
— М-да. Что за секта? Их так много, что пора уже с собой носить толстую тетрадку.
— Точное название выясняется. Очевидно, что это его задание было связано с собиранием информации о подобных сектах в России, но не с целью помощи, которую они, я имею в виду американцы, декларируют, а с целью захвата аудитории.
— А… Вот вспомнилась его фраза — если не можешь контролировать процесс, встань во главе… Да-да… Попытайся управлять… Бедный мальчик…
— Не понял?
— Это же ясно, как белый день. Наверняка его зомбировали. Ведь по городу ходят зазывалы, стучатся в квартиры, от них нет никакого спасения… Я уже не говорю о телевидении — и там полно псевдо-христианских передач.
— Да, его работодатели в России совершенно официально.
— Вот-вот. Но как он это мог скрывать от меня! Он же помогал мне.
— Мы знали об этом, — сказал Борис многозначительно.
— Как там — моя милиция меня бережёт? Все знали и молчали?
— Не ёрничайте. У Антона какое-то свое, особое отношение к Галицкой. Мы ещё пытаемся в этом разобраться. И я надеюсь на Вашу помощь. А теперь позвольте откланяться, — закончил он чересчур галантно.
Я, наконец, сообразила, что весь разговор происходил в коридоре. Как ни странно, но разговор с Борисом меня развеселил. И вообще, во мне было всё меньше и меньше страдания в классическом понимании.
