Я не считал его смерть какой-то серьёзной утратой, но вслух этого говорить не стал.
— Значит, ты сама выкопала все могилы? — спросил я.
— Нет. Мистер Джеймс помогал. Поначалу.
— Но ты же не могла остаться единственной выжившей. Должен остаться кто-нибудь из мальчиков.
Мне не хотелось спрашивать о Джоне. Он был моим лучшим другом с тех самых пор, как мы начали здесь учиться семь лет назад, и, когда его родителей не смогли найти, его бросили здесь. Мама предложила забрать его с нами, но директор запретил — что если родители будут его искать?
— Из двадцати брошенных, осталось только трое — Грин, Роулс и Нортон.
Фамилия Джона была Свифт. Значит, мёртв.
— А, и мистер Бейтс, конечно же.
— Да? Я думал, он ушёл.
— Ушёл. — Матрона наложила на рану марлевую повязку и потянулась за бинтом. — Но где-то неделю назад вернулся. Я не спрашивала, но предполагаю, его жена и дети мертвы. Он немного… раним сейчас.
Бейтс был учителем истории. Крупный, мускулистый мужик, вечно носивший регбийные футболки в пятнах карри; слово «ранимый» было последним в списке тех, какие можно было бы использовать для его описания. Им восхищались мальчики-спортсмены, а на мальчиков-ботаников у него не было времени; его версия истории целиком состояла из битв и обезглавливаний. Он также возглавлял курс военной подготовки в Объединённом Кадетском Отряде школы, ему нравилось кричать на плацу, мазать себя ночным камуфляжем и водить дружбу с парнями из Территориальной армии, с которыми он тренировался раз в два месяца.
Мой папа не считал, что школам следует одевать четырнадцатилетних мальчишек в военную форму, учить их пользоваться оружием, создавать видимость, будто война — это самое весёлое, что может быть в жизни. Он сделал так, чтобы я познал реальность службы — кровь, смерть, грязь. «Не будь таким, как я, сынок, — говорил он мне. — Не будь убийцей. Не связывай свою жизнь со смертью. Хорошо учись, сдавай экзамены, найди нормальную работу».
Хватит об этом.
Помню, как однажды в пятницу папа стоял на краю бетонного плаца, по которому мы маршировали и наблюдал, как Бейтс красуется на учениях. В один момент Бейтс выкрикнул: «НАПРА-ВО!», выдерживая вторую «а» целую вечность, и ставя голос так, чтобы он звучал, как карикатурный сержант из фильма «Так держать». Папа рассмеялся так громко, что его услышали все. Бейтс покраснел и принялся таращиться на него до тех пор, что я начал думать, что его голова взорвётся. Папа смотрел на него в ответ, ухмылялся, пока Бейтс не распустил нас и не промаршировал в учительскую.
