Занимательная музыкология для взрослых | страница 31

Впрочем, нет, не обязательно. Существуют замечательные, если можно их так назвать, увеселительные и абсолютно немилитаристские марши, слушать которые одно удовольствие. Они совершенно не отягощены философскими размышлениями, да и мыслью, пожалуй, ни в какой форме. Но они обаятельны, невероятно позитивны и совершенно не противоречат, скажем, филармоническому концерту, в котором исполняются в качестве биса, даже если их армейское происхождение до некоторой степени заметно, как, скажем, в случае Stars and Stripes Forever Джона Сузы или «Марша полковника Буги», написанного в 1914 году Фредриком Рикетсом. Я уж не говорю о чисто «гражданских» маршах вроде Wien bleibt Wien Иоганна Шраммеля или Berliner Luft Пауля Линке. Это та музыка, которая заставит улыбаться самого унылого сноба. После такого биса публика, даже окончательно убитая каким-нибудь бесконечным глубокомысленным симфоническим произведением, обретет второе дыхание и будет аплодировать как новенькая.

Вот тут я теряюсь в догадках. Ноги-то у человека, как вы, вероятно, помните из предыдущей главы, всего две. А вальс, как правило, музыка трехдольная, и как его танцуют двумя ногами, я объяснить не в состоянии. Да, бывают исключения вроде вальса из Пятой симфонии Чайковского, написанного в пятидольном размере. Но это тоже ничего не объясняет.

Впрочем… Ведь марш «Вставай, страна огромная» А. Александрова написан на три. Но как-то ведь под него маршируют?

Видимо, и с вальсом то же самое.

«Музыка сопровождает человека от самого рождения до смерти», — этими словами раньше было принято начинать попытку донести до слушателя идею важности музыки в жизни человека. Как правило, во времена моей молодости изложение вопроса начиналось с трудовой песни, поскольку, согласно преданию, именно она косвенно способствовала превращению обезьяны в человека. Это было начало конца лектора-популяризатора. С этого самого момента интерес к музыке мгновенно утрачивали как самые маленькие и беззащитные слушатели, так и матерые меломаны, которые эту трудовую песню в гробу видали.

По той простой причине, что «Эх, дубинушка, ухнем» — это ведь не песня как таковая, а состояние души. И на мой взгляд, со стороны коверного, вещающего о прекрасном с арены концертного зала, было вопиющей бестактностью напоминать людям о баржах, они уже натаскались этих барж за свой трудовой день. Они пришли не усугублять.