Маша сидит в кресле-мешке, забросив голые ноги на журнальный столик. На ней — короткие шорты и спортивный топ. Сиськи, кстати, не блистают размером. Зато острые, не висящие, и соски просвечивают сквозь ткань. Сама девушка довольно худенькая, почти анорексичная.
Айтишница курит.
В моем мире тоже есть электронные сигареты, но корпораты обложили курильщиков такими вычетами и штрафами, что удовольствие сделалось запредельно дорогим. Боссы вычислили, что дешевле бороться с вредными привычками сотрудников, чем вкладываться в соцпакеты по части медицинского обслуживания.
По комнате расплывался аромат вишни.
Маша поднесла ко рту черный цилиндрик и в очередной раз крепко затянулась. На коленях девушки лежала консоль, с помощью которой она поворачивала голограмму с кораблем в разные стороны.
— Чего уставился? Айкос не видел?
На экранах чего только не было. И ползущие сверху вниз зеленые цифры, и застывшие стоп-кадры с удаленных веб-камер и окна неведомых программ.
— Ты работаешь на мою семью. Могла бы и повежливее себя вести.
— Я и веду, — парировала девушка, — только не с тобой.
Безнадежное хамло.
— Еще один высер — и ты лишишься своей чудесной никотиновой трубочки.
Маша выпустила дымное кольцо.
— Нет. Ты даже забрать ее не сможешь.
Спокойно приближаюсь к ботанической Харли Квин и резким движением вырываю айкос.
— Очумел?
Айтишница вскочила на ноги и уперлась взглядом мне в грудь. Я поднял руку с электронной сигаретой к потолку и злорадно ухмыльнулся:
— Спорим, не допрыгнешь?
Маша всё равно рискнула.
Я с интересом наблюдал за тем, как девушка пыхтит, подпрыгивая на месте. Вся спесь улетучилась — Харли очевидно проигрывала мне в росте.
— Отдай!
— Попроси вежливо.
— Иди в жопу.
— Это невежливо.
Маша прыгнула, повисла на моем плече и попыталась дотянуться до вожделенной трубки. Мы оба повалились на мешок. Я оказался сверху, прижавшись к девушке и удерживая в кулаке айкос. Айтишница тут же попыталась пнуть меня коленом в пах, но я сдвинулся и предупредил это действие.
— Отпусти меня, — выдохнула Маша.
Я заметил, что у нее отвердели соски.
— Как скажешь.
Выпрямившись, я швырнул Харли Квин ее дозу.
Маша выхватила черный цилиндрик из воздуха.
И ошарашила меня вопросом:
— Ты правда ничего не помнишь?
— Правда, — я поискал взглядом свободное кресло. За неимением лучшего уселся на ковер. При ближайшем рассмотрении комнаты обнаружилась мебель — П-образный стол, загроможденный светящимися клавиатурами и ЖК-дисплеями. Изо все углов на меня таращились колонки. Офисное кресло на колесиках напрашивалось, как вариант для посадки, но я понимал, что дергаться в ту сторону нельзя. — А что?
