.
Джарси подтер лепешкой яблочное повидло.
— Похоже, они там судачат, не повесить ли это на нашего мистера Бергамини. Но это не он.
Талли присмотрелась к Керри.
— Почему твое лицо стоит так сморщено, как старая редька?
— Лицо стало, — поправила ее Керри.
— Ты всегда замечаешь больше, чем все другие. Как думаешь, кто схватил собаку? И зачем?
— Это мог быть тот, на кого никто даже подумать не может.
Талли нахмурилась.
— Там, в толпе, они судачили и говорили, что можно подумать на мистера Братчетта. Говорили, цветные слишком быстро злятся, и тогда…
— Талли МакГрегор. Братчетты наши соседи испокон веков. Всегда добры к нам, всегда готовы помочь. И ты не будешь слушать такие разговоры, ясно? Это злобные глупости, и я не желаю, чтобы моя сестра повторяла такое.
Талли сморщилась от резкого тона Керри. А Джарси, хлюпая, допил молоко из кружки и доел лепешку.
Керри начисто вытерла чугунную сковороду.
— Я собираюсь уйти на весь день в Эшвилл, искать работу. Раз все лето никто особо не следил за урожаем, мне надо найти работу за деньги. Пока меня не будет, делайте на огороде, что можете, пропалывайте и собирайте, а как только я вернусь, я к вам присоединюсь.
Джарси вскочил.
— Да там одних каштанов наупало, считай, по щиколотку.
— Нападало.
— Ага. Мы наберем их столько, что у тебя голова кругом пойдет.
Утро Керри с близнецами провели, убирая остатки кукурузы и редьки в погреб и пытаясь починить крышу досками, которые они оторвали от стен коптильни.
Керри попыталась пошутить:
— Нет смысла беречь коптильню, как будто она священна. Все равно там ничего не коптится. Да и волки не будут прибегать.
Талли и Джарси только грустно заморгали глазами — как будто одно лицо раздвоилось.
Собираясь в город, Керри заплела волосы в косу, свисающую на плечо, — нет никакого смысла укладывать волосы, как они с подругами делали в Нью-Йорке. Здесь, в горах, было слишком влажно, а идти до работы слишком далеко, так что незачем было завивать, взбивать и закалывать волосы.
Она разгладила юбку из простой синей саржи и белую блузку, которую ей отдала соседка по комнате в Барнарде, когда мода сменилась в сторону более пышных рукавов. Пусть это не был сатин, и он не отделан брюссельскими кружевами, но блузка не была запачкана ошметками крыши и мха, что само по себе делало ее лучшим выбором на сегодня.
Влив отцу в рот отвар из имбирного корня с медом, она смазала его потрескавшиеся губы воском. Но все это она делала не ласково, а деловито и эффективно.
