И все же в тот момент я почувствовал страх, которого никогда в жизни не испытывал.
Мои руки все еще дрожали, когда я открыл низкую дверь в кормовой части конструкции и спустился в нашу каюту.
В комнате было тихо. Перед окнами стояли тяжелые деревянные ставни, загораживающие солнечный свет, а огонь в камине источал удушающее сухое тепло, но, как ни странно, почти не было света. Тем не менее было не темно. В воздухе витал нереальный зеленый свет; Яркость, которая, казалось, исходила не из какого-то конкретного источника, а из ниоткуда, и потрескивание и потрескивание огня смешивалось с глухим призрачным шепотом, звуком, похожим на звук далекого морского прибоя, только другой, в неопределенный путь более угрожающий и проницательный. Враждебный.
В маленькой комнате было четыре человека. Это были женщина, двое мужчин и седая фигура, завернутая в лохмотья, пол которой нельзя было точно определить. Лицо под капюшоном, низко натянутым на лоб, представляло собой лабиринт серых теней и глубоко выкопанных борозд и морщин, а похожая на мешок мантии полностью закрывала тело. Единственное, что казалось живым в этой фигуре, — это глаза. Это были жестокие глаза; узкий, темный, почти без зрачков и наполненный дьявольским огнем.
«Они идут», — сказала женщина. Как и остальные трое, она сидела неподвижно и почти неестественно тихо за круглым столом, который вместе с четырьмя стульями и камином составлял всю обстановку комнаты.
«Сколько?» — спросил один из мужчин.
Это было мгновение, прежде чем женщина ответила. Ее глаза были широко открыты, но внимательный наблюдатель заметил бы, что она не моргнула. И ее взгляд, казалось, никуда не уходил.
«Слишком много», — сказала она через некоторое время. «Сотни. Я … не вижу подробностей. Но они ненавидят».
«Они ненавидят», — зашевелилась седая фигура, и теперь, когда она говорила, можно было услышать, что это была старуха. Из-под лохмотьев ее мантии показалась тонкая, почти исхудавшая рука, легла на стол и поползла к женщине пятнистым пятиногим пауком. Лицо женщины дернулось, когда рука коснулась ее руки, и в последний момент она сопротивлялась искушению убрать руку.
«Ты ненавидишь», — повторила старуха.
«НАС?»
Женщина кивнула. «Да. Но я знаю, что ты хочешь сказать Так не пойдет. Мы не можем использовать их ненависть для нас. Он слишком силен. Кто-то … руководит ими».
В комнате снова воцарилась тишина, только нереальный шепот призрачных голосов стал немного сильнее. Зеленый свет начал мерцать, и отблеск огня в камине распространился по комнате кровью, превращая лица четырех человек в дьявольские гримасы.
