— Я родился и всю свою жизнь до репатриации прожил в Киеве, — проговорил Яков.
— А я из Одессы, «жемчужины у моря», в Израиле с семьдесят первого года, меня привезли сюда в пятилетнем возрасте, — подбодрил его председатель. — Скажи, а какие еврейские традиции соблюдались дома?
Вопрос поставил его в тупик. Детство, юность, студенческие годы — обычная жизнь советского человека, лишённого каких-либо национальных особенностей. Яков со школьных лет знал, что он еврей, об этом ему напоминали и мальчишки во дворе, испытывал известные трудности при поступлении в институт и потом при устройстве на работу, куда его приняли не без помощи отца: тот позвонил своему другу Альтшулеру, главному инженеру проекта, и попросил посодействовать сыну. Сознание принадлежности к гонимому племени заставляло его работать лучше, чем сотрудники-гои, которые, в общем-то, относились к нему хорошо. Да и карьера его сложилась удачно, и ему не пришлось вкусить горечь, которую испытывали многие его знакомые.
— К сожалению, не помню, чтобы в моей семье что-то соблюдали, — неуверенно произнёс Яков. — Но я для того и приехал сюда, чтобы вернуться к корням.
— Это очень хорошо. Алия[15] из Советского Союза для Израиля — благословение Всевышнего.
Молодой раввин задумался и с весёлым задором посмотрел на Якова.
— Ты там когда-нибудь ел мацу?
— Конечно, — обрадовался он. — Однажды мы с отцом накануне пасхи пришли к синагоге на Щековицкой, нам сказали войти со служебного входа. И какой-то паренёк в ермолке вынес нам из комнаты, где стояла пекарная машина, пакет с ещё тёплой мацой. А в другой раз мы поехали на Оболонь, новый район Киева, нашли дом по адресу, записанному на клочке бумаги, поднялись на какой-то этаж и позвонили в дверной звонок три раза, так было условлено, чтобы хозяин знал, что это свои. Ну, к нам вышел человек, оглянулся по сторонам и впустил нас в квартиру. Он вынес отцу пакет, и мы, стараясь не производить шума, удалились. Дома мы несколько дней ели мацу вместо хлеба, мама готовила мацовую бабку, я мазал листы шоколадным маслом и пил чай. Было вкусно.
Председательствующий негромко переводил сказанное коллегам, и те благодушно улыбались и кивали головами.
— А еврейские блюда вы дома готовили?
Яков задумался. Родителям о вызове в суд и о своих намерениях он ничего не говорил и сейчас решил не вовлекать их в неловкую ситуацию, в которой оказался.
— Думаю, лучше спросить об этом тётю Розу.
— Скажи мне её телефон.
