Брискин быстро набросал на бумаге что-то и протянул Туйчиеву.
Довольно симпатичный молодой мужчина, с несколько удлиненным лицом. Внизу каллиграфическим почерком было записано: «Невысокий, светловолосый, глаза карие. Особые приметы — на левой щеке большая родинка».
Арслан чуть не подскочил на стуле.
— Ну, что ж, Брискин, на сегодня, пожалуй, хватит, — Арслан нажал кнопку.
Подойдя к двери, Брискин обернулся и обронил:
— Между прочим, я как-то несколько раз видел его в районе клуба хлопкозавода.
Туйчиев еще раз внимательно посмотрел на рисунок. Он уже не сомневался: с листа на него смотрело лицо Самохина.
* * *
Это была ошибка. Он не должен был входить в этот дом. Ведь он шел не на задержание, а на разведку, поскольку до сих пор не было известно, где скрывается Самохин, и памятуя брошенное Брискиным «в районе хлопкозавода», он уже несколько дней бродил здесь один, стараясь не привлечь внимания. Но понял свой просчет слишком поздно. Еще не успев закрыть за собой наружную дверь, он получил сокрушительный удар в челюсть. Очнулся на полу, в очень узкой и темной комнате без окон. С трудом встал, держась рукой за раскалывающуюся от боли голову. В ушах звенело.
Их было двое. Самохин с интересом рассматривал Соснина и вертел в руках его пистолет. Второй, жилистый и сутулый, сидел на табуретке у стола, уставленного бутылками.
— Из-за меня влип, бедолага, — издевательски сочувственно произнес Самохин. — Ну, ничего, не ты первый. А я лучше думал о вашей службе. Повидаться захотелось? — он сощурился. — Что ж, давай погутарим. Слово тебе даю. Последнее слово, — зловеще добавил он.
Сутулый загоготал.
— Ну, ты даешь!
— Я тоже лучше думал о тебе, Самохин, — сказал Соснин. — Неужели ты думал, что я приду один? Дом окружен, и самое лучшее для тебя — отдать оружие и не брать на душу еще один грех. И так хватает.
Ни один мускул не дрогнул на лице Самохина. Не поворачивая головы, он бросил сутулому:
— Ну-ка, глянь вокруг. Сдается мне, на пушку лягавый берет. Да поаккуратней, без шума.
Тихо скрипнув дверью, сутулый вышел.
Соснин нагнулся, стал зашнуровывать ботинок.
— Марафет наводишь? — подошел к нему Самохин.
Молниеносно перехватив лодыжку Самохина, Николай резко рванул ее влево. Подхватив выроненный пистолет, Соснин попятился к окну.
Дверь открылась. Вошел сутулый.
— Заливает он, Леха. Кончай разговоры, уходить надо...
— Руки на стену! — зло прошептал Николай сутулому. Тот, увидев направленный в грудь пистолет, послушно вытянул вдоль облупленной стены длинные руки с черными ногтями.
