Венька стоял у кабины водителя, изредка бросая рассеянный взгляд на Манукяна.
* * *
Перед Туйчиевым сидел Брискин. Немолодой полный мужчина, с холеным лицом, густой седой шевелюрой, в модных очках. Внезапная проверка расположенного у вокзала комиссионного магазина выявила семь незарегистрированных вещей, в том числе три каракулевых манто и два импортных транзистора. После проведенной вскоре очной ставки с Лялиной Брискин заговорил.
— Вы знаете, гражданин следователь, я в своем роде рекордсмен: уже много лет не попадался. У меня свой метод — я не у всех беру и не всё беру. О, далеко не всё! — Брискин приветливо смотрел на следователя сквозь толстые стекла очков. — Суровый урок прошлого, когда меня взяли, извините, с французскими комбинациями, пошел на пользу. — Брискин снял очки, тщательно протер их платком. — Когда я вышел последний раз из колонии, решил — завяжу. Нет, нет, это не оправдание. Можете даже не заносить в протокол. Тем более, что не завязал. Стал брать только ценные вещи. Вы себе не представляете, — доверительно сказал он, — как хлопотно пристроить надежно вещь и не оставить за собой шлейфа.
— Вы отвлекаетесь, Брискин.
— Простите, но я должен постепенно настроиться. Такая вот индивидуальность, иначе я вам нагорожу чушь. Правда требует настроя, ведь мне ее, как вы понимаете, не часто приходится говорить. А теперь все равно. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
— Вот-вот, — Арслан улыбнулся одними глазами.
— И что мне помешало завязать? Ни за что не угадаете. Виной всему конкретная историческая личность — Филипп Македонский.
Туйчиев недоуменно посмотрел на Брискина.
— Отец великого завоевателя, — пояснил Брискин и вздохнул. — Вычитал я в молодости в книге одной, что Филипп Македонский говорил: «Никакую крепость, в которую есть тропинка для осла, нагруженного золотом, нельзя считать неприступной». Увы, я не исключение. Дочь только жаль. Но сознаю — сам виноват. Хотелось украсить ее жизнь, и вот...
— Да, подумать вам об этом придется, — сказал Туйчиев. — Но вернемся к делу. Так значит, человек, принесший магнитофон, вам хорошо знаком?
— Насколько хорошо может быть знаком человек, который несколько раз приносил мне различные вещи по божеской цене и никогда не называл себя.
— Почему он приносил вещи именно вам?
— Его привел мой хороший знакомый, фамилия которого вам уже ничего не скажет. Он умер три года назад. Грудная жаба. Но помочь следствию — мой долг. Тем более, что этот долг будет оплачен. Признание — это же смягчающее вину обстоятельство?.. В детстве я неплохо рисовал. Разрешите листок бумаги. Как я понимаю, этот тип вас интересует больше, чем я.
