— Прекратите, маман! Я запрещаю! Хватит того, что вы меня искалечили своими баснями, — и, вытолкнув сына в другую комнату, захлопнул дверь.
Саша продолжал внимательно слушать бабку. Слушал и запоминал. Учился он хорошо и без особого труда поступил после школы на исторический факультет, но работать по специальности не стал, так как не мог удовлетвориться, как он говаривал, «сухим окладом». Частые поездки с туристическими группами в качестве гида позволяли ему проводить некоторые спекулятивные операции, «работал» он аккуратно, не зарывался...
Брискин и Саша сидели в гостиной.
— Буду с вами предельно откровенен. Мне импонируют люди вашего склада. Не скрою, отдать Жанну за вас — значит быть спокойным, — Брискин дружелюбно похлопал Александра по плечу. — Насколько вообще может быть спокоен отец, отпуская в жизнь единственную дочь. Курите. — Он протянул ему пачку «Филипп Моррис». — Конечно, она должна учиться, диплом нужен, хотя, — добавил он, улыбаясь, — работать по специальности не обязательно.
— Знаете, Аркадий Евсеевич, я остро ощущал одиночество в последние годы, а сейчас благоговею перед Жанной не только за прекрасное чувство, которое она подарила мне, но и за то, что перестал быть никому не нужным.
— Э-э, батенька, — погрозил пальцем хозяин. — Вот здесь позвольте вам не поверить. — Брискин лукаво сощурился. — Только глупцы думают, что одиночество — это отсутствие любимой, друзей. Глубокое заблуждение! Одиночество — это отсутствие денег.
Саша рассмеялся:
— Божье — богу, кесарево — кесарю, а что людям? Деньги.
— Вот именно, батенька мой. — Брискин понюхал свисавший из вазы цветок. — Программное изречение. Жанна! — позвал он. — Мы голодны, лапушка. Скоро ты?
— Сейчас! — пообещала дочь из столовой. Через несколько минут она пригласила мужчин к столу.
— Мы сначала к рукомойнику, — сказал отец.
В белоснежной, выложенной итальянским кафелем ванной, подавая Рянскому полотенце, он снова подмигнул:
— Из того обстоятельства, что все в руках человеческих, следует только одно — их нужно чаще мыть...
— Вы любите музыку, Саша? — спросил Брискин, когда они после ужина расположились в уютных кожаных креслах.
— Разумеется, — ответил Саша, прихлебывая из крошечной фарфоровой чашечки кофе с коньяком.
— Я обожаю музыку. Родители хотели видеть меня певцом и с трех лет водили в оперу. Когда мне стукнуло пять, мы с мамой слушали «Онегина». Помните, там есть сцена, когда Ларины варят варенье? Я вскочил тогда и закричал на весь зал: «А почему дым не идет из кастрюли?» После этого моя карьера певца рухнула и было решено, что я стану физиком... Сыграй гостю, дочка.
