– Ну, вы еще наш счет оплатили. 118 гривен. Помните? На прошлой неделе, в четверг.
И тут он вспомнил и перед глазами стали порхать бабочки. Розово-голубые. И стало как-то легко. Словно он одной ногой вступил в свою молодость. И на ботинке остался мокрый след. Пахнущий разбавленными дешевыми духами.
– Здравствуйте, Ника, – сказал он чуть теплее. – Чем могу быть полезен?
Ника шумно выдохнула в сторону и почувствовала, как между грудями потек пот.
– Я хотела вас пригласить сегодня на обед. Там же. На Красноармейской.
И Лебедев пришел. И Ника сперва была в маске. До ужаса фальшивой. Словно выполненной из бумаги на сухих листьях. А потом он купил ей бокал вина. И маска тут же была сброшена и валялась на полу. Об нее споткнулась официантка, а потом еще и администратор. А потом ее с ноги выбросили за порог…
И они стали говорить по-настоящему. Лебедев смеялся, а Ника флиртовала изо всех сил. И он старался не думать, что Лада когда-то тоже изо всех сил хотела ему понравиться. А теперь ей все равно. У нее агентство, и курсы домработниц, и какая-то Сесиль Лупан, по которой модно учить детей географии. А Ника спрашивала его об оборудовании, которое завтра забирает Санкт-Петербургский завод коньячных вин. И о том, как он работал слесарем. И слушала засыпающими от вина глазами. И неестественно их округляла, чтобы они не свалились спать. Видя ее мучения – Лебедев повел ее по улице.
И они просто гуляли вперед-назад, выветривая ее вино. Просто дышали, наслаждаясь вечером, Николаевским костелом, в котором орган из черного и красного дерева, витринами модных бутиков Gianfranco Ferré и Richmond. На той же улице, словно из другого времени, доживала библиотека со старыми стеллажами и НИИ геодезии и картографии. И домой не хотелось, хотя Лада уже звонила дважды и дважды он сбрасывал ее звонок. Когда устали ноги, они присели на лавочку, а потом резко подхватились, потому что Лебедев заметил ее тонкие колготки. Он был научен Ладиным циститом.
– Смотри, в этот парк без надобности не заходи.
– Почему?
– Здесь живет слепая птица. Она не трогает провода и обрезанные к весне ветки, а врезается на лету только в людей. Вернее в красивых девушек.
И Ника ему поверила. И когда они проходили парк насквозь – шла, закрыв лицо руками. А он смог незаметно ей купить герберы в крохотной цветочной будке. Продавщица, повязанная пуховым платком, отчаянно зевала, даже не прикрывая рот. Видимо, у нее давно не было таких украденных свиданий.
