А это значит, что через пару минут Бисквитика трахнут. Причем, скорее всего, в два ствола.
Черт меня дернул пойти этой дорогой! Обещал же себе не лезть в неприятности и особенно не связываться с бабами! Ну нельзя мне… Мне за учебу платить надо… Маме денег оставить…
Ведь их двое, а я один. От сисястой толку не будет, а значит, просто запинают. И, наверняка, сама она виновата, нефиг было лезть в глухие переулки. Что может быть проще… отвернись, и иди, куда шел…
— Сууукиии… — протяжно простонала Настя у меня за спиной, — Ненавижууу…
Я обернулся. Тот, что стаскивал юбку, сейчас положил руку Бисквитику между ног и грубо, по–хозяйски щупал там придавливая пальцами.
Тюк! Штакетина врезалась в основание черепа ублюдку с сочным, чмокающим звуком.
КРИТ! УРОН 28/100 ЭФФЕКТ «ОГЛУШЕНИЕ»
Урод повалился на бок, как мешок с картошкой. Не теряя времени на замах, я влепил второму ногой в челюсть, сбрасывая с девушки.
— Настя, держи его! Просто держи!
Бисквитик бестолково хлопала глазами, и глядя на меня пыталась прикрытся ладонями.
— Держи этого козла, дура!
Она дернулась, словно от пощечины, но взгляд стал осмысленным. Что было сил она вцепилась в ногу нападавшему, и повисла на ней как клещ.
Второй в это время мотал башкой, приходя в себя после дебафа. Не теряя времени я ухватил жердь поближе к основанию, и с размаха залепил ему по голове, словно битой.
Честный бой?! Не, не слышал про такое. Кровь веером брызнула вокруг. Я снес всего пятнадцать пунктов, просадив жизнь урода в желтое, но главное, снова прошло оглушение.
Я встал прямо над ним, и стал вбивать его голову в брусчатку методично словно молот — сваю. Только сейчас у меня появилось время рассмотреть его. Щуплый, невысокий, явно ниже среднего роста. Похож на обычную уличную шпану. Лица не разобрать, вместо него сейчас кровавый пузырь.
Где–то за спиной орал Первый, и визжала Настюха. Я не мог разобрать ни слова, да это было и не важно. Главное, что оба здесь.
Удар… еще удар… Дебаф, наконец спадает. Не каждый удар его дает, даже самый удачный. Урод пытается ползти, я наступаю ему на ладонь. Я устал, мой худший враг — выносливость, снова напоминает о себе. Успеваю. Последний удар, и пустая одежда опадает тряпками на мостовую.
И тут же я падаю рядом. Судорога скручивает тело. Чувство рождается где–то внизу живота, и растекается по всем артериям, по каждой мышце, нарастает… становится невыносимым…
— Ааааааа!!!! — ору я, получая невероятный кайф.
