Мои большие файерболы - Саша Токсик

— Ты чё, не слышала про ВР? — Милка вылупила на меня свои наглые глаза, в которых явно читалось: «Ну ты и курица!»

Мысли судорожно забегали у меня в голове. Что за хрень эта ВР? Новая брендовая шмотка? Клубешник, в котором все теперь зависают? Фантастический крем из Кореи, от которой кожа становится гладкой, как попка у младенца? Я изо всех сил держала покерфейс, но челюсть уже предательски отвалилась, выдавая удивление.

— Ну ты и курица! — с наслаждением выдохнула Милка.

Вообще–то теперь она отзывалась на имя Милана. Ребрендинг произошел, когда она прикатила в Златоглавую из своего Урюпинска вслед за мужем–колхозником. Ее колхозник обосновался в Думе, а Милка из бизнес–класса быстренько оттюнинговала себя в клиниках и салонах в комплектацию «Люкс». Мало кто лучше нее знал чудеса современной пластики. Ходили слухи, что Милке даже пришлось менять фотки в документах, а то бравые погранцы перестали узнавать ее на паспортном контроле. Сейчас она считала себя ландшафтным дизайнером и практиковалась на собственной даче в Барвихе. А еще Милка обожала всякие слухи и сплетни, половину из которых узнавала от своего благоверного. Тот был редкостным треплом, и, если бы какая–нибудь разведка подослала бы к этой дуре своего Джеймса Бонда, тот не успевал бы записывать за ней государственные тайны.

— ВР — это Внутренняя Реальность! — заявила Милка.

— Виртуальная, — поправила ее Тата.

Сказала слово и замолчала, щурясь как блудливая кошка. Тата даже молчала высокомерно, словно все вокруг ей денег должны. Когда–то девочка Наташа закончила мехмат, и даже успела поработать в каком–то унылом институте. Но потом ей надоело ютиться с родителями–пенсионерами в однушке хрущевке. Тата взяла кредит, сделала себе сиськи пошла работать официанткой в ночной клуб, и уже через месяц захомутала владельца сети гипермаркетов. Из Бирюлево Тата переехала на Хлебный переулок рядом с Арбатом, и уже никогда больше не работала. Правда бухала она с тех пор по–черному, так что за руль своего вишневого Инфинити ни разу не садилась. Даже в фитнес–центр Тата приезжала уже гашеная, и тут не добиралась дальше бара, пока мы с Милкой качали задницы в зале и сбрасывали калории на беговых дорожках.

Как всегда, по вторникам и четвергам мы сидели в фитбаре, перемывая косточки знакомым и делясь новостями. Милка выпендривалась, Тата щурилась, а я аж ерзала от любопытства. Напустив на физиономию как можно больше равнодушия, я фыркнула: