В интернет-кафе дела шли бойко. Фарук, читавший за прилавком книгу, то и дело отвлекался, чтобы обслужить пришедших или уходящих. Все компьютеры были заняты, до меня доносились разговоры из деревянных будок. Я позвонил в Лагос своей тете Тину – сестре отца, – а потом в Огайо, друзьям. А еще в Нью-Йорк, в больницу, завизировать и продлить несколько рецептов на лекарства. В том числе для В.: раньше она принимала паксил и веллбутрин, но оба препарата не помогли, и я недавно прописал ей курс трициклических антидепрессантов. Я дал старшей медсестре надлежащие разрешения, а она сказала, что В. интересовалась, как со мной связаться. «Со мной невозможно связаться, – сказал я, – пусть звонит доктору Киму, ординатору, который меня заменяет». А потом, подбодренный тем, что с частью дел покончено, позвонил в отдел кадров справиться про кое-какие документы насчет отпуска; мне сказали, что сегодня у них был короткий день и на работу они выйдут только третьего января. Раздосадованный этим известием, я вышел из будки и стал ждать, пока Фарук обслужит другого посетителя. Он глянул на монитор с реестром телефонных звонков, потом на меня, а потом спросил:
– США?
– Да, верно, – сказал я, – а вы – откуда вы родом?
– Марокко, – ответил он.
– Рабат? Касабланка?
– Нет. Тетуан. Город такой, на севере. Вот он, на картинке у меня за спиной.
Он указал на поблекшую цветную фотографию в металлической рамке: широко раскинувшееся скопление белых зданий, позади – массивные зеленые горы. Я сказал, что только что дочитал роман одного марокканского писателя, Тахара Бен Желлуна.
– Да, я его знаю, – сказал Фарук, – у него большая репутация.
Хотел было что-то добавить, но тут подошел другой клиент – оплатить интернет, – и, пока Фарук высчитывал плату, получал деньги и давал сдачу, я запоздало уловил в его словах «большая репутация» неодобрительные нотки. Обратил внимание, что книга перед Фаруком – на английском языке. Он заметил мое любопытство, развернул книгу ко мне. Научная монография о работе Вальтера Беньямина «О понятии истории».
– Трудное чтение, – сказал он, – требует большой сосредоточенности.
– С этим здесь туго, – сказал я.
Подошел еще один клиент, и Фарук снова без заминки переключился на французский, а затем обратно на английский. Он сказал:
– Книга о том, как этот человек, Вальтер Беньямин, понимает историю в пику Марксу, хотя многие думают, что он сам – философ-марксист. Но Тахар Бен Желлун, как я уже сказал, – он пишет, исходя из определенного образа Марокко. Бен Желлун пишет не о жизни народа – нет, он пишет истории с элементами ориентализма. Его произведения – мифотворчество. Они не имеют ничего общего с реальной жизнью народа.
