— Ну, разве так себя ведут?
«Петру Петровичу было просто больно и неудобно… за такого прекрасного человека, как Кирилл Александрович».
— А как… Себя ведут?
Теперь Кирилл был прилежный и послушный ученик.
— И дорожные происшествия, и штрафы… И охоты! И знакомства… Ведь пол-Европы — знакомые. И не только Европа!
«Здесь было уже… Что-то серьезное!» — Кирилл вспомнил похожие слова Тимошина…
— Неубедительно! — покачал головой Корсаков.
Он ждал дальнейшего — где-то этот «крепыш» споткнется?
— Для вас-то… все — «неубедительно»!
Кадровик отбросил папку на угол стола.
— На вас же управы нет?! Вы ведь у нас — особый случай… Вольный охотник?!
— Первый раз слышу, — заставил себя улыбнуться Корсаков. — Обычный чиновник…
— Уж ли?!
— Не больше! — пожал плечами Кирилл Александрович.
— «Обычный чиновник», — многозначительно начал, наконец, решившийся Петр Петрович, — не лезет! Не контролирует политику государства! Не ведет на свой страх и риск закулисных переговоров!
Последние слова он выпалил прямо в лицо Корсакову. В его интонации кипело торжество.
Корсаков незаметно вздохнул — с облегчением. Значит, все-таки — Бен Тернер? Сейчас его веснушчатое полное лицо скептика и гаера становилось для Корсакова все отчетливее.
— Я извиняю вас… — как можно вежливее ответил Кирилл Александрович. — Потому что вы не отдаете себе отчета… Что говорите!
— Мы-то? Мы-то… Во всем — отдаем отчет!
Лицо кадровика вдруг потеряло свои узнаваемые, индивидуальные черты и неожиданно стало похожим на сотни тысяч лиц. Стало — никаким!
— Вы недавно здесь?
— Давно! — почти рявкнул «крепыш».
— А я вас… Что-то не помню?
— Зато я вас… Прекрасно помню! И знаю — прекрасно!
— Может… Все-таки вернемся к делу? — как можно спокойнее предложил Корсаков.
«Крепыш» снова обхватил себя ладонями за локти, словно согреваясь.
— Что? Знобит? — посочувствовал Кирилл Александрович, но в ответ получил только испепеляющий взгляд.
— Архивное управление? — коротко предложил кадровик.
— Не знаю такого! У нас есть историко-архивное управление…
— Одна лавочка! Как ни называй! — угрюмо процедил Петр Петрович. — В общем, предлагаем… Туда! На место…
— Не пойдет! — прервал его Корсаков.
«Значит, «гора родила мышь»?»
Прежняя тоска снова подступила к горлу.
«И чего он тут устраивал спектакль? Бедняга… Да и он, Кирилл, тоже — бедняга… Вообще, все — бедняги!!»
Он улыбнулся, посмотрел на притихшего, набычившегося кадровика и неожиданно широким, почти барским жестом протянул ему руку.
