Карьера | страница 21
— А куда же еще? — буркнул все более мрачнеющий Сергей Венедиктович. — Ну, вот теперь изжога замучает…
— Поезжай в Карловы Вары!
— И поеду! — зло ответил Тимошин.
— Ну, и поезжай!
— Ну, и поеду!
Как две кошки, только что фыркавшие друг на друга, они в один момент вдруг оба сразу рассмеялись.
— Ох, и идиоты все-таки… Все мы! — Тимошин неожиданно сильно хлопнул Кирилла по плечу. — Да если бы за моей спиной был такой отец, я бы не обращался к какому-то жалкому Тимошину?!
— Да пошел ты! — отпихнул его Кирилл и выбежал на улицу. Ему стало легко, кажется, даже мускулы помолодели, налились силой. Нет, он все же моложе, здоровее и вообще… Счастливее Сереги! Несмотря ни на что…
Никаких такси, конечно, не было… На углу стояли две пары в плащах, под зонтиками, и тоже, безусловно, пытались поймать машину.
— Подождем? Может, кто выйдет из знакомых… — крикнул он жавшемуся под деревом Сергею.
— Тогда чего же под дождь вышли?
— Нечего было свою машину отпускать!
— А ты, что же… Не на своей приехал?
Проехало такси с зеленым огоньком, но не остановилось.
— Гордость московских таксистов неописуема! — уже откровенно злился Серега. — Может, я вернусь? Вызову дежурную?
И Тут одна из десятка машин, стоявших у тротуара, медленно, но как-то неумолимо двинулась и замерла около них.
— Садитесь, — распахнулась дверь «Жигулей».
Тимошин даже отпрянул.
Наклонившись, Кирилл узнал сидящую за рулем Лину.
— Ну? Что ж вы испугались? — подтрунивая над его оторопелостью, сказала она. — Я же говорила? Надо добить вечер…
Оглянувшись, Корсаков увидел, как Жигач уже подсаживает Сергея на заднее сидение.
— А что? Это идея! — согласился Кирилл и, плюхнувшись рядом с Линой, неожиданно спросил: — А выпить у вас дома найдется?
Когда он повернулся к ней со своей свободной, шалой, злой улыбкой, ему показалось, что она давно его узнала. Она должна была его узнать!
4
«Почему Генку искали эти типы?»
Кирилл сел на кровати. Недоуменной ранящей болью ударило воспоминание, которое он все время гнал от себя.
И тут же возникло какое-то неудобное, недоуменное ощущение собственной слабости, нечистоты, проступка, связанного со вчерашним вечером. И не только с квартирой Лины, о которой он инстинктивно запрещал себе думать, но и с бездарным сидением в ресторане. С неопределенностью разговора и неопределенностью самого Тимошина, их отношений. С его, Кирилла, коробящей зависимостью от этого неприятного человека. Его намеки, что Кирилловы дела и плохи и неуловимо сложны. И собственное неспокойствие, выбитость, неуважение к себе.
