Минуя настороженные лица и восторженные взгляды, Охотник добрался до середины улицы, когда за его спиной раздался молодой женский голос, подобный новому утру.
— Хм, прошу прощения!
Ди остановился, не сделав больше ни единого движения.
Слева от него по возвышавшемуся деревянному тротуару раздались быстрые шаги, затем справа мелькнула копна тёмных волос, и вот перед ним уже предстала девушка. Улыбка украшала её свежее, румяное, пышущее молодостью, лицо.
— Ты ведь Охотник на вампиров? — слова слетели с губ, окрашенных в подходящий её возрасту едва заметный оттенок. Девушке было шестнадцать или семнадцать лет — самый возраст, когда ей хотелось бы обращать на себя внимание. Не дожидаясь ответа, она продолжила. — Ну, если это ты, пожалуйста, поезжай в больницу на окраине города. Сибилла лежит в седьмой палате.
Выражение лица Ди изменилось. Вероятно, он признал, что с этой девчонкой в белоснежной блузке и синей юбке с красными полосками, всё‑таки можно поговорить.
— Мы встречались прежде? — спросил он.
Девушка напряглась. Тон Охотника ничем не отличался от того, которым он разговаривал с мужчинами у ворот. Совсем не удивительно, если бы от такого обращения робкую девушку бросило в дрожь. Но эта барышня только энергично закивала головой.
— Да. Только это… э-э, поторопись!
— Где мы встречались?
Девушка криво улыбнулась.
— Если бы я рассказала, ты бы мне не поверил. Лучше тебе услышать всё от какого-то серьёзного, взрослого человека, чем от меня. Поспеши и доберись до больницы. Директор будет очень рад тебя видеть.
Странный получился диалог. Хотя чего-то девушка не договаривала, но по её голосу было ясно, что дело очень срочное. Какие решения зарождались в сердце под этим чёрным одеянием? Не задавая больше вопросов, Ди продолжил свой путь.
Как-то однажды он сошёл с центральной улицы, и пейзаж Фронтира тут же стал более пустынным. Аристократы завещали людям практически всю пахотную землю. Они даровали её, понимая, что если работа на полях позволяет только сводить концы с концами, это послужит хорошей подстраховкой от восстаний. Конечно, после падения Аристократии некоторым деревням в результате столетий упорной и напряжённой работы удавалось неоднократно улучшать зерновые культуры и почву, что позволило горожанам сделать реальностью обильные урожаи. Однако эти достижения никогда не выходили за пределы деревни и никогда не распространялись по всем секторам. Пустошь была немым свидетельством того факта, что лишь дюжина мест во всём Фронтире познала такую благодать, в остальных же борьба с невзгодами и бедностью продолжалась, как и прежде, в течение многих столетий.
