– Aniñado[15], маменькин сынок, – пробормотала Флоресида младшему брату. – Почему бы нам не позвонить шерифу Палладино?
– Что он сделает? Поприветствует корни и пожелает дому хорошего дня? – Энрике пренебрежительно махнул рукой.
– А что ты делаешь, кроме того, что стараешься не испачкать свою сшитую на заказ рубашку? – сказал Калеб-младший.
Эрнеста ткнула его пальцем в грудь.
– Не начинай.
Толпа загудела как осиный рой. Все надеялись услышать что-нибудь от Энрике. Ведь никто из них не знал, как попасть в дом. Они все уехали так надолго, что забыли, как играть в игры Орхидеи.
Рей прислонился к покосившейся деревянной веранде и вытащил сигарету, пока остальные ссорились возле дома, который душили гигантские корни. Tío Феликс и муж Татинелли, чье имя Рей, кажется, никогда не запомнит, тоже стрельнули у него по сигарете.
– Разве не странно, – прошептал Рей Маримар, – что все мы родственники?
Она взяла его сигарету и затянулась горьким дымом, глубоко втянув его в легкие, пока не почувствовала пьянящий дурман табака.
– Кошки, например, родственники со львами.
Рей забрал у нее сигарету, руки у него тряслись.
– И кто тогда из них мы?
Маримар пожала плечами.
– Не хочу об этом думать.
– Прекратите! – сказала Сильвия, хлопая себя по бедрам, совсем как Орхидея.
Татинелли легонько покачала головой, глядя мимо всех на желтую низкую траву у них под ногами и поглаживая живот ровными, гипнотическими движениями.
– Это не на пользу ребенку.
– Хватит! – крикнул Феликс. – Мы здесь не для того, чтобы подраться друг с другом.
– На этот раз ты прав, брат. Мы здесь, чтобы забрать то, что нам принадлежит.
Энрике сбросил свой темно-серый спортивный пиджак и сунул его Гастону, а тот передал его своему близнецу Хуану Луису. Парень надел его, и пиджак повис на нем, будто это был плащ.
– Все ждите здесь. – Энрике, засучив рукава голубой рубашки, чертыхаясь, спустился с веранды и пошел за дом. Маримар толкнула Рея локтем, и они последовали за ним. Когда они оказались в зарослях сухой травы, жужжание семьи стихло. Сад действительно засох, но не так, как представила Маримар. Каждое дерево было расколото по центру, словно в него ударила молния.
Они с Реем обменялись тревожными взглядами, но не решились заговорить. Как это случилось? Почему сейчас?
Сад и оранжерея были устланы побуревшими увядшими остатками прежде пышной зелени. Мертвые, гниющие, погубленные, они распространяли зловоние.
– Надо же! – сказала Маримар, закрывая нос рукой.
