И вина за все это лежала на Валенсии. Нужно было вернуться. Это заняло бы одну минуту.
У стоявшей слева от нее молодой пары был такой вид, словно они собрались пойти поужинать, когда сработала пожарная тревога. Женщина надела платье, но не успела ни нанести макияж, ни выбрать украшения, а мужчина вышел босиком. Оба безуспешно пытались утешить орущего ребенка, который, похоже, лучше многих осознал суровую безнадежность ситуации. Рядом с ними девочка-подросток прижимала к себе двух детишек, один из которых громко хныкал. Похоже, из-за кошки.
Справа всхлипывал сидевший на телевизоре неряшливо одетый мужчина. Валенсия вспомнила, что видела его несколько раз выходящим из дома с гитарой в футляре. Однажды, много лет назад, он пригласил ее на шоу в соседнее кафе. Пригласил не потому, что хотел видеть ее, а чтобы она увидела его. Валенсия от приглашения отказалась, и больше он никогда с ней не разговаривал. Тот факт, что он спас от пожара телевизор, а не гитару, говорил о состоянии его музыкальной карьеры.
Она закрыла глаза, чтобы не смотреть на этих людей, затем снова открыла их, потому что не заслуживала права отводить взгляд. Она выгнала их на улицу и сожгла их дом; это из-за нее возникла угроза им самим, их домашним любимцам, их детям, их бабушкам и дедушкам и их телевизорам.
Она взяла на заметку каждого, добавив их в свой и без того внушительный список причин ее страхов и беспокойств, пытаясь подсознательно передать свои извинения прямо в их умы, но отводя глаза всякий раз, когда кто-то ловил ее на этом. В этот момент, как бывало уже не раз, она испытывала острое желание провалиться сквозь землю. Из всех собравшихся здесь она, бесспорно, была худшей.
Она отвернулась от горящего дома и увидела Питера, стоящего на другой стороне улицы со своим велосипедом и глядящего не на дом, а на нее. Он знал. Знал, что во всем виновата она. Но как? Откуда?
Питер смотрел на нее с отвращением и испугом.
– Как ты могла сделать такое? – Он не кричал, не повышал голос, но она услышала его совершенно ясно, несмотря на шум пожара, вой сирен и плач.
– Я не хотела, – ответила она тихим, как падающий пепел, голосом. – Так получилось.
– Ты приняла решение. Ты не проверила плиту. Это одно и то же. – Он отвернулся, сел на велосипед и поехал, не оглядываясь, по улице. Когда она повернулась лицом к толпе, все указывали на нее.
Это был не столько сон наяву, сколько небольшая пьеса, разворачивавшаяся в голове Валенсии каждый день, когда она выходила из своей квартиры, чтобы отправиться на работу. В своем воображении она видела действующих лиц и себя саму, но не реальную, а искаженную версию с резкими, уродливыми чертами лица. Недавним дополнением к этой истории стал Питер.
