П о р т у г а л о в. Со студенческим судом не шутят.
Ш е л о н о в. Я сам себе закон, и не надо мне никаких надсмотрщиков.
П о р т у г а л о в. Кто тебя пригласил сюда?
Ш е л о н о в (после паузы). У господина Никонова тяжкое похмелье. Нуждается в лечении. Вы позволите, господин великий инквизитор? Хо-хо-хо.
Из залы, бурно споря, выходят Б р о н с к и й, У л ь я н о в, Ф а д е е в, Л ю д м и л а Б а а л ь, З в о н а р с к а я.
Б р о н с к и й. В Германии все условия для перехода. Причем без катастроф! Шестьдесят газет у эсдеков! Сознание и понимание перемен должны быть присущи народу. Вот они и работают с ним! С тем же лавочником.
У л ь я н о в. Выходит, революцию в смысле насильственного переворота побоку? Надо дожидаться, когда лавочник созреет!
Ф а д е е в. Дави его, Ульянов, дави!
З в о н а р с к а я. Я не понимаю, куда вы ведете?
У л ь я н о в. Вы жалкий прогрессист, Бронский. И ваша революция — это не революция, а шулерство, подтасовка.
Ф а д е е в. Моя революция шулерство, а ваша?
У л ь я н о в. Не знаю. Во всяком случае, не ставка на постепеновщину! Но и не испанский роман с одними приключениями!
Б р о н с к и й. Что ж? Муравьиная работа множества простых людей?
У л ь я н о в. Своего пути я еще не знаю! Я его выбираю!
Б а а л ь. Раньше хорошим тоном считалось народничество, теперь — марксизм.
У л ь я н о в (усмехаясь). Хорошим тоном? Дело разве в моде?
П о р т у г а л о в. Дело делать надо! Когда человека душат, единственная мысль — освободиться от душителя.
Ш е л о н о в. Ну, а потом что?
П о р т у г а л о в. Потом… это потом!
Ш е л о н о в. А если рука привыкнет? И чья-то шея не понравится?
П о р т у г а л о в. А ты бы хотел поставить индивидуальную шею выше общего?
Ш е л о н о в. Значит, человечку с индивидуальной шеей… Хо-хо!
П о р т у г а л о в (с яростью). Наше дело — уничтожать! Уничтожать! Мы — бикфордов шнур к динамиту!
У л ь я н о в. И что ж, люди, по-вашему, должны принимать участие в революции, не имея перед собой даже никакого определенного идеала? Возможно ли отыскать хоть одного человека, который решился бы посвятить себя какой-то деятельности…
Ш е л о н о в. Баранов всегда избыток!
У л ь я н о в. Но если мы уподобимся этим баранам и не будем думать ни о целях своей деятельности, ни о способах ее существования… (Португалову.) Все это деятельность неосмысленная, инстинктивная. Мне кажется, мы все где-то вот на этом уровне… Уровне инстинкта! Не устаем толковать о том, что следует уничтожить, против чего нужно бороться, но чем заменить разбитое? А это ведь — не курятник построить, господа!..
