— Надо разуться. Обязательно надо разуваться. Только босиком не делай ни одного шагу. Когда идешь на медведя, соблюдай все законы.
Мы сидели на еловой подстилке, протянув босые ноги к огню. Вокруг было темно. Пламя костра освещало ближние деревья, запорошенные снегом. Все было тихо. И вдруг какой-то протяжный стон донесся издалека. От страха у меня под рубахой кожа покрылась рыбьими чешуйками.
— Кто это?
— Это сова кричит, передразнивает медведя.
Мы уснули, свернувшись клубком и тесно прижавшись друг к другу. Рано утром позавтракали и снова пошли по следу. В полдень, присаживаясь отдохнуть на валежину отец сказал:
— Садись, бата. Стоять не надо.
Оказывается, когда отдыхаешь, обязательно нужно присесть. Я сел.
— Наш медведь должен скоро ложиться. Я думаю, наверно, где-нибудь здесь берлога. Если найдем его сейчас, не бойся. Делай так, как я. Коли медведя копьем прямо в бок.
Отдохнув, мы поднялись на крутую сопку. Вот ели, поломанные медведем. Как видно, зверь отдыхал, положив под себя еловые ветки. Здесь он искал себе место для берлоги. Там копнул снег, тут отвернул корневище. Куда ни поглядишь — везде его работа.
— Теперь скоро дойдем, — бодрится отец.
Сопка была очень крутая. Приходилось упираться палкой в землю, чтобы не упасть. Иногда я с разбегу хватался за ствол какого-нибудь дерева. Жарко стало. Отец снял помпу — головное покрывало. Шапочка — богдо с беличьим хвостиком на макушке заиндевела. Я взглянул на него сбоку и заметил, как он вдруг изменился. Лицо его стало сосредоточенным. Во всей фигуре появилась настороженность. Казалось, он слышит малейший шорох.
Я не заметил, когда Ломбо исчезла. Впереди послышался лай. Отец остановился, сбросил котомку прямо на снег, снял с плеча ружье, вынул из-за пояса копье и побежал вперед. Я за ним. Около большого кедра мы остановились. Здесь было много зеленых веток на снегу. Медведь ломал их и делал берлогу. Под кедром он выкопал большую яму. Из-за корневища ее не сразу увидишь.
— Постой немножко, — говорит отец. — Медведь в берлоге.
Заслышав собачий лай, медведь подошел к выходу, ударил лапой о край берлоги так, что снег, как пыль, клубами поднялся кверху. Ломбо прыгнула в сторону. И вдруг медведь вывалился из берлоги. Он был похож на выворотень. Черный, огромный, с оскаленной пастью зверь рассердился, что ему помешали. Отец вскинул копье. Изо всей силы метнул его. Копье попало медведю в грудь. Он зарычал. Поднялся на задние лапы. Я всадил свое копье прямо в бок медведю. Он упал. Когда медведь убит, нельзя говорить об этом.
