– Сын Несущего Свет, – обратился я Единорожку. – У меня есть к тебе небольшая просьба.
– Говори, Брат, – демон даже слегка поклонился.
Я чуть не заплакал от счастья. Вот ведь, сколько здесь времени провел, а наконец нашел родственника. Тут сразу появились вопросы к отцу – это с кем он там спутался, что на выходе получилась такая красота? Со смотрительницей зоопарка? Ладно, это все смехуечки, пора переходить к серьезным делам.
– Отведи меня в лагерь к остальным… братьям.
Единорожек коротко кивнул и, пошатываясь, направился к закрытым ангарным воротам. Снес он их быстрее, чем я успел крикнуть своим, чтобы те открыли. Разрезал острыми когтями, как банку консервным ножом. Хорошо, что я догадался приказать Слепому и Громуше отворить другие ворота – красные. Эти должны были быть в целости и сохранности, чтобы Завуч не прочухал о западне раньше времени.
– Оставайтесь здесь, Слепой за старшего, – крикнул я напоследок. – Если появятся до нашего возвращения, то уходить к частному сектору, откуда мы пришли. Но я постараюсь быстро обернуться.
К моему удовольствию, что у человека медленно, у раненого демона – смотри не отстань. Только поначалу Единорожек неторопливо брел, будто бы совсем не разбирая дороги. Но постепенно набрал скорость и мне действительно пришлось за ним чуть ли не бежать. Я лишь отмечал по карте, куда мы двигаемся – прошли нечастные пятиэтажки, пустырь с сухой травой, заброшенное футбольное поле и наконец оказались возле детского сада. Обычного такого, построенного еще при другом государстве – невысокий железный забор, крохотные участки с верандами, грибочки с облезлой краской, песочницы. Мы в таких по молодости пить учились, гонимые недовольным сторожем. В свое оправдание скажу, что не мусорили и не гадили. Лучше уж в детском саду, чем по подъездам не пойми с кем.
Именно на территории дошкольного образовательного учреждения я и увидел остальных демонов. И, что самое интересное, стоило присмотреться, как вокруг них возникало нечто вроде свечения. Вон у того, здоровенного, оно белое, спокойное, даже приятное. У высокого и тощего – золотое, почти ослепительное. На него и смотреть больно. А Единорожек вообще серый.
Я не сразу, но все же догадался. Это своего рода иерархия. Серые – младшие сыны, белые – средние, золотые – старшие. Как Толстожопый. И что-то мне подсказывало, есть ребята еще покруче. Интересно, я в их глазах какой? Вряд ли золотой. Белый или серый.
– Брат, – вскинулся навстречу к нам тощий, самый яркий.
