«Хорошо, — удовлетворился Гиль такому воздействию своих слов. — Начинаются девчачьи штучки…».
— О чем печалишься, красавица? — зашептал он вновь в ее нежное розовое ушко. — Не стоит, правда не стоит. Поверь, в жизни нет ничего вечного, ни печали, ни радости. Ничего. Лишь миг бывает порой длиной в вечность, миг, который потом согреет всю твою жизнь. И такими мигами следует жить. Их нужно ловить, как натуралист бабочек, и собирать, копить, их, не деньги. Из счастливых мигов складывается истинное богатство жизни.
Девушка отпрянула от него в неподдельном возмущении — словно пружина сорвалась.
— Как можешь ты говорить ТАКОЕ? — спросила она его страшным шепотом. — Понимаешь ли ты сам свои слова? Нет ничего вечного! А любовь?
Гиль печально улыбнулся. Он-то знал, он-то имел право на печаль.
— Ну, вот, опять любовь, — сказал он с таким видом, будто ощущал — и, возможно — смаковал кончиком языка горечь каждого слова. — Чуть что, сразу говорят: любовь. А ты сама-то ее видела? Знаешь? Какая она? Любовь! Милая моя, вечной любви не существует! Она, а точнее то, что люди понимают под словом «любовь», может продлиться два года. Ну, пять лет. Много — шесть лет. А потом все, обрыв. Остается лишь боль и сожаление о том, что было. А вот уж они будут отравлять жизнь долго. Любовь — это воспоминания и мечты наши. Вот, ты в этом году кончаешь школу, ты молода, красива и, без сомнения, уверена, что влюблена в кого-то. Пройдет несколько лет, и ты изменишься, так изменишься, что, встреть себя сегодняшнюю, не узнала бы. И вот тогда твоя любовь растает сама собой, поверь мне, тому, кто прошел сквозь это. Может быть, еще некоторое время ты из самолюбия будешь сохранять видимость ее огня, но потом…
Он махнул рукой обреченно, а девушка Свелта с недоверием и ужасом смотрела на него, говорившего ужасные вещи. Она качала головой, не соглашаясь и отвергая.
— Ты ТАК думаешь? Да разве ТАК может быть? А глаза ее, распахнутые во всю ширь, молили: скажи, нет, скажи, нет!
— Так бывает, — сказал он. — Так было. Много раз.
Голос его дрогнул, видимо, что-то вновь зацепило его из прошлого. Свелта ощутила этот его скрываемый ото всех трепет, и, сквозь застывшие зеркала глаз, заглянула в его душу, туда, куда он не допускал никого. Гиль, совладав с собой, быстро прикрыл глаза и, подавшись вперед, спрятал лицо в ее волосах.
Танцу, казалось не будет конца, он все нес и нес их по глади и шири, словно плот по разливу вод.
