— Вот, пожалуйста, возьмите, — сказал он. — Ничего с ней не случилось, даже лучше стала.
Сержант насупился, но потянулся за фуражкой, выпустив при этом из рук бывшее в них до того тело, тут же свободно обмякшее.
— Ваше счастье! — пресек он дальнейшее обсуждение своего головного убора. — А куда это вы, собственно, так неслись? И кто такие? Документы?
— Да мы с Силантьичем на работу опаздываем, — торопливо принялся объяснять Антон. — Мы на «Инструменте» работаем, в одной бригаде. Мы вообще родственники, он мне дядька. Вот мой пропуск, а он свой всегда на проходной оставляет, боится потерять. — Антон говорил и говорил, а вновь обретенный родственник его молчал, как рыба об лед, только все сильней тараща на него глаза. — Врачи говорят, что бегать по утрам полезно, вот мы и решили поактивничать.
Полицейский искоса взглянул на отставленный на вытянутую руку пропуск Антона, закрыл его и, похлопывая им по второй свободной руке, протянул:
— Работяги, значит. То-то я смотрю, одеты вы как-то… Теперь понятно, потому, как… Вам, я скажу как врач, надо активней умственно работать. Чтобы не было последствий, потому что. Это мой авторитетный вам совет. И наставление. Все понятно?
Антон только развел руками.
— А родственник что, немой? — спросил полицейский, указав пальцем на молчаливого мужика.
— Да он, это, с утра никак не разговорится. Пока чаю не напьется, — ответил за молчуна Антон. Молчун сглотнул и согласно кивнул головой.
Полицейский вновь подозрительно скривился в сторону мнимого Силантьича, но решил, что с него довольно, и вернул Антону пропуск.
— Ладно уж, — протянул, — дуйте. А то на смену опоздаете. И не бегать мне!
Антон бережно, но крепко обнял за плечи товарища по приключению — чтоб невзначай не бросился удирать снова — и, удалившись на приличное расстояние от занявшегося своей фуражкой полицейского, спросил:
— Что же это ты, братец, удирать от меня намылился? Реактивный ты мой!
Мужик покряхтел, словно перевернул тяжелую крышку ржавого железного сундука и таким же скрипучим голосом ответил:
— Так я думал, что ты тоже.
Это были первые слова, услышанные Антоном от него за все время их богатых на приключения отношений, но они никакой ясности не прибавили.
— Что — тоже? — справедливо потребовал Антон объяснений.
— Тоже из той конторы, — сказал беглец и кивнул головой в сторону оставшегося за спиной полицейского.
— А! — понял Антон. — Нет! Ты мне совсем по другому делу нужен. Эх, ты, Силантьич, Силантьич!
