А вечерами, когда в квартире, ставшей его пристанищем, сгущался сумрак, и воцарялась тишина, гном выбирался из своего убежища за мешочком с черносливом и залезал на стол, распластавший спину у широкого окна, под ярким светом уличного фонаря за ним.
Ночным шорохом, бродящим в тиши комнат, конечно же, был он, Булль.
С собой на ночные посиделки у окна Булль всегда брал маленькую чашку из волшебного фарфора с нежной ромашкой на белом боку. А в заварочном чайнике, который как бы случайно оставлялся на столе, всегда находилось несколько капель чая для него. Волшебная чашка сама становилась полна крутояра-кипятка, стоило лишь произнести волшебное слово. Осторожно, чтобы не расплескать горячий напиток, гном взбирался на цветочный горшок, стоящий на подоконнике.
— Добрый вечер, — приветствовал он дремлющую в горшке махровую фиалку. — Как поживаете?
— Благодарю вас, хорошо, — едва слышно от застенчивости отвечала фиалка.
Гном присаживался на край вазона и, прихлебывая чай, смотрел на пустынную ночную улицу.
Бездомный ветер носился по темному порожнему пространству, а ему было тепло и спокойно в его новом доме, как никогда прежде. Булль ласкал душу мыслями о пока еще незнакомой ему девушке, и эти минуты, тихие и милые, были самыми приятными, самыми любимыми в его новой жизни.
Он научился грустить светло.
Его грусть не разрушала душу, но возвышала.
Однако вы снова можете мне возразить, что гномы не пьют чая.
Да, вы правы. Отчасти. Обычно они этого не делают. Но совсем не потому, что не переносят этого напитка, или что он им вреден. Нет. Просто, он им не знаком, они его не знают. Вспомните, гномы проживают в лесах, где чай не растет, вдали, к тому же, от шелковых торговых путей. Так что не удивительно, что там, в лесах, они пробавлялись в основном элем. Но у Булля после того, как он перебрался жить в город, появилась счастливая возможность познать чай.
Однажды, вскоре после обретения нового жилища, ему захотелось пить. Просто невероятно, как захотелось. И до того довела его жажда, что не мог он ее вынести, тем более, что в то время, поначалу-то, он еще не умел пользоваться водопроводом и водопроводными кранами. Вот и пришлось ему рискнуть и попробовать жидкости из чайника. Ему повезло, и ничего плохого с ним не случилось, но, раз попробовав чая, он уже не мог от него отказаться. Да и не собирался этого делать, поскольку не имел такой вредной привычки — лишать себя удовольствия.
В скором времени гном сделался настоящим знатоком и ценителем чая и чайной церемонии. Он узнал, что чай бывает индийским, цейлонским и краснодарским, ценил чай из Даржилинга и соглашался с грузинским № 36. Любил английский чай компании Ридгвэйз, голландский Пиквик и австрийский Милфорд. По запаху мог отличить китайский от ассамского. А про азербайджанский и грузинский второй сорт думал, что это не чай. Что до новоявленных сортов Экстра, Прима и тому подобных, то их он пить и вовсе остерегался. К чаю в пакетиках у него было такое же отношение, как к грузинскому, который — второй сорт. Он полагал, что экстракт — это всего лишь экстракт, и уже не чай, поэтому и его игнорировал. Впрочем, вполне возможно, что лучшего чая он так и не пробовал, ибо не пробовали его и сами хозяева квартиры, в которой он жил, но это нисколько не умаляло его, как знатока и любителя.
