Чувствуется, что это – первая пьеса Шукшина, что он учился и осторожничал. Первая и предпоследняя, к несчастью. Второе действие я уже сидела на Нюшином месте в партере. Всё было прекрасно. Пьеса закончилась with happy end, как в «Тартюфе». Вдруг кто-то громко сказал из зала: «Нет, это совсем не «Ревизор».
После спектакля мы подождали Зэмэшу с репетиции «Кошек-мышек». Пока сидели в проходной, видели Гогу (Товстоногова) в какой-то пушистой, серой, пятнистой шапке. Он сильно похудел и был похож на дружеский шарж, в котором он весь – только подставка для своего носа. Видели художника Кочергина. Он совсем не похож на наших московских художников. Скромный и простой. Мы приняли его за осветителя.
По дороге ЗэМэ рассказывала о репетиции. Что актёры всё забыли, так как семь месяцев не играли, а осветители путаются даже по бумажкам. Потом вдруг вспомнила, что на вечере Неведомского видела отрывки из «Мачехи». «Да, Доронина там. Ну, хороша она, хороша, но к чему её прическа, небрежные завитки, красивость?» Вообще, Доронина стала её любимой темой. Она начинает говорить о ней без всякого предупреждения и логического перехода. Всегда внезапно. Нас это даже озадачивает. То она вдруг заявит, что любимая Радзинского Доронина – такая сытая баба, что сытее нет. То вдруг повторит свой анекдот о том, как Бася первый вылез из трамвая и схлопотал за это пощёчину. Мне даже кажется, что она, глядя на меня, тут же вспоминает о Т. В.
Лена Л.
Утром все мылись и чистились.
Потом мы с Нюшей бродили по букам[71], но бесполезно. Ленинград опустел…
Ветер продувает. Мы ходим и жалуемся на широту проспектов, одиночество, скобаризм.
Вечером опять БДТ. Спектакль «Энергичные люди» Шукшина.
На двадцатой минуте понятно, в чём дело, до этого пьяный маразм на сцене. Лебедев, Лавров, Панков, Кузнецов и Юрский летают в жаркие страны. Лавров висит на фикусе, плачет и почему-то тоскует о пальмах, а потом вдруг зовёт назад к берёзкам. Юрский тычет ему в морду апельсин. Юрский всё время пьёт, но один не пьян. Роли у него почти нет, а образ он создал фантасмагорический. А Эммочка Попова хочет донести на них прокурору. Они, оказывается, спекулянты, гуляющие на ворованные деньги. Конец мольеровский, оптимистичный, с милицией. Успели записать голос Шукшина.
Вышли из театра. Ждём ЗэМэ. У неё вечерняя репетиция спектакля «Кошки-мышки». Провожаем её до дома. На такси через весь Ленинград – мосты, Нева, шпили, огни..
И от ЗэМэ домой – Студенческий проспект, Большая Невка, Малая Невка, Кировский проспект, Кировский мост, Дворцовая набережная, Исаакий, Мойка, канал Грибоедова, Фонтанка, Обводный канал.
