Моему единственному другу посвящаю…
Опять Арбат!
И вновь осенний лист
кружится в ускользающих бульварах…
И падает на плитки тротуаров,
а к к было 30–40 лет тому назад.
Мы стали старше?
Постарел наш взгляд?
Мудрей? —
не те слова! —
Мы постарели…
– поседела голова…
– Ничто не изменилось!!!
– Это ложь!
Мир стал другим!
И мы другие…
И в юность,
как бы ни хотели мы попасть,
– не попадёшь!
Как ни старайся!..
Время изменилось…
От Времени нам не уйти!
Попробуем пространством
прокрасться —
не все ещё прошли мы
торные пути!
Пространство тоже изменилось…
Но мы попробуем пройти…
* * *
Гагаринский московский переулок
стал веселей для дружеских прогулок…
Рылеевский – «Как славно мы умрём!»
Гагаринский —
Как славно нам вдвоём
идти по прошлому,
скользя,
хоть Время не вернуть,
но нам нельзя
отчаиваться и грустить,
– не много нам осталось
«листьями шуршать»,
и зиму ждать
и осень провожать,
и на Москве,
как гости из заморских стран, гостить.
Нам незачем грустить!..
Закрыты в Прошлое заветные пути…
Нам лучше Сивцем Вражеком уйти
в свой Мир,
в свой Рай,
и выпить пенистого пива
за Жизнь, которая,
как Осень,
бесконечно длится…
За тех,
кто в юности остался,
и нам снится
в цветных прощальных нервных снах…
– Пьём за Любовь!
– За Жизнь! —
она пока что не прошла!
К. Л.
1974 г., март
После премьеры спектакля «Кошки-мышки», это какие-то отрывки будущего письма или стихотворения – о судьбе, о любви, памяти и подкове, которая висела над входной дверью в квартире ЗэМэ.
Всё остаётся, как было.
Ветер, позёмка за автомобилями и фонари, тонущие в тумане памяти.
Жёлтые – жёлтые в серебряном дыме, промозглом и синем.
Двое бегут вниз к реке,
Белое платье её треплет ветер.
«Мы идё-о-ом»»! – дрожит вдалеке,
Утопая в ромашках…
Одна на планете
тропка, дорога, стезя, где
найти можно на счастье
кусочек металла.
и пронести его до конца.
Всё остаётся, как было.
Подкова висит над дверью на гвозде, она как символ того далёкого, ушедшего, ноющего.
…Жара плавает в воздухе, раскалённое солнце и раскалённая дорога – что по краям её? – лес, река, горы, а может быть, море – это уже нельзя вспомнить, восстановить в памяти, да это и не важно. Просто двое идут по дороге в НИКУДА, идут медленно, руки их сплетены – он обнимает её за плечи, она прижалась к его холодному на жаре загорелому телу…
