Родная Зэмэшка!
Ваше письмо меня не застало, но Лена переслала его для меня. Оно мне очень помогло в нашей странной здесь жизни, которая похожа на жизнь в клетке – территория нашего института обнесена забором, нас охраняют солдаты, в горах часто идёт перестрелка, по ночам небо перекрещивается лучами прожекторов. Нам запрещено одним выходить в город, на базар, в магазины, везде нас возят на автобусе. И пёстрая жизнь Кабула медленно проплывает за пыльными окнами….
Дурной пример, видно, заразителен: сколько раз я Вам начинала писать и ни разу не заканчивала. Причины разные, простые и сложные.
Здесь издалека многое понимается и осмысляется заново, переоцениваются ценности, какие-то мелочи вовсе исчезают из поля зрения, что-то приобретает кристальную ясность и остроту.
И здесь, в своём добровольном изгнании, я ещё более остро осознала всю уникальность Вашей личности, всю безмерность Вашей силы, мужества и мудрости. А Ваше (увы!) единственное письмо о том, что от самого человека зависит, какой он увидит жизнь вокруг себя, перечитываю и перечитываю, как мусульмане Коран….
Мне повезло – в наше безвременье я увидела Революцию, хоть краешком глаза, но живую и настоящую, с её романтизмом и противоречиями. Я оказалась в уникальном временном пространстве. Сочетание старины и ультрасовременности – вот примета нынешнего Афганистана. Нур Мохаммад Тараки[24] с экрана современного японского цветного телевизора объявляет на Коране Священную войну до «полного уничтожения» «братьям мусульманам» – врагам народа и революции. Те, в свою очередь, клянутся на Коране уничтожить революционное правительство.
Понятие «Священная война», овеянное памятью отцов и омытое кровью, приобретает вполне современные формы – заговоры, поджоги, ввозимое из Пакистана оружие, диверсии, убийство американского посла, – с одной стороны, и красный террор – с другой.
Крестьянам прощаются их долги и даётся земля в вечное пользование, днём они пляшут вокруг костров из долговых записок, а ночью крадутся потихоньку в дом хана и пишут новые: «Нельзя нарушать закон Аллаха, ведь когда писали сожжённые долговые расписки, клялись на Коране. Нельзя брать землю муллы: Аллах превратит в камень».
Студенты (одни верят в революцию, другие – в заповеди Корана) свято стоят за свою веру и отстаивают её «с оружием в руках» (авторучкой, линейкой, ботинком, всем, что подвернётся под руку), и на уроках постоянно то тут, то там возникают очаги гражданской войны. Одни распевают революционные гимны:
