И как в сказке, – пришли мои милые соседи Оля и Женя, – не волнуйтесь, разнесём по этажам!
Письмо начинала ещё давным-давно. А сейчас уже проклёвывается бутон нарцисса, – поздравит меня с новым годом! Нашла ещё много неотправленных писем, – пошлю вслед обязательно. А самые интересные те, о которых говорила я вам, – на левой стороне пьесы «Сколько лет, сколько зим»[23]. Перепишу и пришлю.
Да! Ещё я репетирую в театре Эстрады, в Мюзикле! Просто так! В мюзикле! Пою дуэты с самим Матусовым, – оперным певцом.
Теперь у меня ещё есть телефон!
А номер-то какой замечательный – ….
Сейчас работаем без выходных. Зато 13, 14, 15, – три свободных дня, поеду в Москву, – надо доснять один крупный план. Повидаемся с Ленкой.
Ну, целую тебя, девочка моя.
Не унывай! Жизнь прекрасна и удивительна.
Открыточки замечательные, – всем хвастаюсь.
Пиши мне, пожалуйста.
Я же отвечаю, – редко, но зато много.
Ещё раз обнимаю и целую!
Твоя Зэмэ.
<…>
(вариант предыдущего письма) 1978–1979 гг.
Хватит, что-то я рассиропилась!
А что касается меня?
Помолись за меня своему Магомету.
Тьфу-тьфу, не сглазить бы!
У меня всё более чем, хорошо!
Сыграли «Последний срок» на Большой сцене. Это совсем другой спектакль. Во-первых, зритель раскованный, свободный для впечатлений, нормально выражает свои ощущения, – на Малой сцене он зажат, не помешать бы тому, что делают актёры.
А мы так зависимы от зрителя.
И ещё, – на Малой сцене меня было много. Даже наш художник за кулисами говорил мне: «Зина, ты такая худая, почему же на сцене ты такая большая и толстая?» А критики на обсуждении в ВТО тоже говорили: «Очень живая старуха, много её».
И вот теперь на Большой сцене оказалось, что как раз я и худая, и всё в порядке. Самое главное, что не надо играть старость, я имею право здесь, на Большой сцене, громко говорить о проблемах, которые волнуют меня, именно меня, Зину Шарко, а не старуху Анну.
И как они замолкают, когда я говорю мои авторские монологи. Стоит ради этого жить, чтобы услышать эту потрясающую тишину, – ведь тысяча пятьсот человек замерли, чтобы услышать то, что я им сейчас скажу.
Передать тебе этого ощущения я даже не смогу. Глаз зрителей, лиц их я не вижу, но ощущение полторы тысячи человек, я возьму их с собой, увлеку в мой мир, в котором я живу, – и они подчиняются мне.
Это такое счастье!
Такое, нет, не удовлетворение, а спокойствие испытываю я после этого спектакля. Значит, не зря сегодня я вышла на сцену, не зря волновалась…
