Происходит КАТАРСИС!
И потом мы долго не можем прийти в себя, переоцениваем то, что за время «бессмысленных баталий» стало весомым и вдруг обернулось мелочным и смешным в сравнении с тем простым и высоким смыслом необходимости просто Жить.
Образ Ленинграда складывается из весеннего запаха ветра с Балтики и рек, который мы условно называем – «как на Бассейной»; из бессонных ночей с разговорами о «Вечности и о Славе»; из бессмысленного шатания по улицам в ожидании встречи с ЗэМэ, спектаклей, вечера, утра, ночного поезда.
Ленинград – это ЗэМэ с её бездонностью и безмерностью во всём, даже в мере; и в чувстве Театра… Это чувство для меня есть основа всего – «ОЧИЩЕНИЕ».
Только в этом театре ты находишь все потаённые смыслы Бытия.
И всё остальное не важно – где взять деньги, чтобы отдать Вовк? – как буду сдавать старославянский? – что делать с зарубежкой?
Этого всего не существует, ты абсолютно свободен, ты живёшь в другой реальности, где всё так, как Ты хочешь.
Да, да – Здесь и Сейчас – на спектакле думать только о спектакле. Запоминать мелодию и слова, чтобы потом, когда на улице слякоть и холод пронизывает тебя до дрожи, петь.
– Дорогой, письмо напишешь?
– Дорогая, напишу!
– Дорогой, вернись скорее.
– Дорогая, поспешу.
А потом ты куришь на белой мраморной лестнице и говоришь или молчишь с друзьями.
А на улице ветер и сухой снег.
И мы идём по ночному городу, по застывшей Фонтанке.
И во всём мы видим то, что хотим видеть.
Мы творим свой Мир.
Мы как боги.
От усталости и голода ты становишься чрезвычайно лёгким, а от всех эрмитажных зданий, античных утренних залов, от Венецианова, Русского музея, от БДТ – ты обретаешь возможность полёта, крылатость. Ты – душа, тела нет, и такое счастье!
В этом и не только, ибо есть так много всего, что тебя переполняет, но описать это невозможно, – есть суть и смысл нашего Ленинграда.
У каждого из нас есть свой Ленинград, у каждого свой.
…Сейчас 00:33, 8 декабря, понедельник.
– Я скучаю – по саду в Парке Победы, по закатам, по себе там.
– Я хочу сидеть за столом у ЗэМэ, есть мясо с грузинской подливкой, курить и ждать, ждать, слушать и понимать.
– Я хочу вершить судьбы человеческие и мировые, вглядываясь в ночь и друг в друга, и долго говорить обо всём.
– Я хочу, чтобы струился свет по синему бархату лож, и ангелы в розовых и голубых одеждах с золотыми трубами и лирами волновались на плафоне, и люстра сверкала тысячью хрусталиков. А потом медленно умирал свет в зале, а по синему тёмному бархату занавеса кружился под тоскливую мелодию цвет: синий – зелёный – красный – жёлтый.
