А потом мы пировали: пили за Ленинград, предварительно традиционно поспорив, какой город лучше – Москва или Ленинград.
ЗэМэ вредничала, а вообще мы были счастливы и опять не могли узнать её – столько нам было вновь оказано внимания. Она кормила нас, подкладывала лучшие кусочки уточки, да ещё и развлекала.
Цветаеву она наотрез отказалась читать, так что знакомство с «новой» ЗэМэ произошло без стихов, но зато в остальном её было не остановить – анекдоты о театре, разные байки, рассказы о спектаклях…
То она собиралась ехать с Наташкой в Москву, то снова начинала рассказывать нам о своей квартире.
Мы опять говорили о таланте и искренности, о Товстоногове и Лаврове.
Потом Наташа уезжала, мы ловили ей такси. Наташка покидала Ленинград возбуждённая и вдохновенная.
А мы с Нюшей снова вернулись к ЗэМэ, сидели за столом, курили, потягивали вино, а ЗэМэ смотрела в себя широко раскрытыми глазами, тихо шевеля губами, качая головой, как бы говоря:
– А я-то всё помню, не могу забыть. Чёртова память! Благословенная память!
И начинала говорить о «своём Серёже». – «Я теперь смотрю на него и не понимаю – нет, он талантлив, гениален – но за что я страдала, мучилась, любила?»
И тут же рассказывает о Париже: «Это же безнравственно»!
– У нас с ним была «психологическая несовместимость», как он сказал. Тут нашла его дневники: «Веймар. Утро. Слоны. Улицы – всё описывает. Потом – полускандал с Зиной. В обед – небольшой скандал с Зиной. Вечер – большой скандал с Зиной». Он меня всю жизнь ревновал. Тут стихи его нашла.
Мы грустно, с пониманием смотрим на неё, и она, наверное, это уже заметила.
– Опять одна? Где же твои «викинги»?
Подкова, Веймар, фарфоровая чашка, «мы с Серёжей», «в тебе непостижимость естества», «тюльпаны расцветали у меня в марте ко дню рождения Серёжи», вереск, «Белые слоны», много пустых птичьих гнёзд – а это плохая примета!
– Где же твои «викинги», опять одна?
Мы грустно смотрим на неё, и она это замечает.
Читаем Серёжино «Письмо Диона на 8 марта 1965 года». Мы тогда учились в школе – география, арифметика, история, русский.
«Женщина – венец творения. Бог создал её последней, после мужчины, земли, социального строя, народных театров. Истинное отношение к женщине в балете. Там мужчина поднимает женщину над собой и любуется ею. Драма? Стыдно писать, на 10 мужских ролей одна женщина, и та – дура. Наша задача создать её, если это не сделали до нас, и поклоняться ей.»
Уже поздно, уже давно наступило утро.
