Джоэль понял: девчонка не была девушкой Джонатана. Джонатан был влюблён в неё, но безответно.
Джоэль как будто со стороны услышал свой голос:
– Что произошло, когда умер Джонатан?
На этот раз молчание затянулось надолго. Несколько раз Джоэль был готов взять свои слова обратно и всё время себя останавливал. Наконец Элизабет ответила.
– Я читала в своей комнате, – начала она, и уже на этих словах Джоэль подумал, что тут какая-то ошибка. История о Джонатане Андерссоне начиналась не так.
«19 октября 1992 года Джонатан Андерссон вернулся домой из школы на велосипеде». Элизабет не могла находиться в своей комнате и читать. Джонатан был один.
– Я услышала какой-то звук и решила, что это хлопнула входная дверь, Джонатан пришёл из школы. Поэтому я спустилась вниз, чтобы встретить его, но в холле никого не оказалось.
– А на кухне? – спросил Джоэль и подумал, что историю всё ещё можно спасти.
Он съел свой обед и сделал домашнее задание.
– Кухня была пуста.
– Но где-то ещё…
И осёкся, когда понял, что́ она собирается сказать прямо сейчас.
Элизабет произнесла именно то, чего он опасался.
– Помню, когда я в первый раз услышала этот звук, мне показалось, что он шёл сверху, через потолок…
Потом поднялся на чердак и повесился.
– …но я подумала, что, должно быть, ошиблась и просто вообразила его себе. Поэтому я вернулась в свою спальню, выпила таблетки от головной боли и заснула. Помню, я ещё тогда подумала…
Она испустила вздох.
– …я подумала, до чего же хорошо, что дома сейчас никого нет. У меня была мигрень, вот почему я провела весь день в своей комнате. Меня будто бил кто-то топором по голове, и всё, чего мне хотелось тогда, – тишины. Но я не знаю, почему я так радовалась тому, что Джонатан не пришёл домой. Он же никогда не давал поводов для беспокойства. Всегда так заботился обо мне…
Потом я уже ничего не помню до того момента, как Торбьёрн разбудил меня. На часах – половина двенадцатого ночи, а Джонатана до сих пор не было дома. Торбьёрн спросил меня, знаю ли я, где Джонатан, но я не понимала, о чём он говорит. Мне казалось, что он имеет в виду Хенрика, а не Джонатана. Джонатан не мог исчезнуть. Джонатан никогда не уходил куда-то, не сказав мне, куда он идёт или в котором часу будет дома. Я сказала всё это Торбьёрну, но он настаивал: «Я говорю сейчас не о Хенрике, я говорю о Джонатане», – а я всё равно не понимала. Он начал кричать. И тут я разозлилась. С какой стати он стоит тут и кричит на меня? Разве он не понимает, что у меня болит голова?
