Я тем временем вытащил из шкафов изрядно запылившиеся кожаное пальто, шлем, очки, краги и прочие доспехи, но тут в меня буквально вцепилась Танеева:
— Григорий Ефимович, умоляю! Возьмите меня с собой, я все время мечтала посмотреть на аэропланы!
На аэропланы, ага. Небось на героических летчиков посмотреть — они ведь сейчас вроде космонавтов, да к тому преимущественно из благородных семейств, чем не пара Анечке? Глядишь, и выдам ее замуж по любви…
— Собирайся, поехали.
Что она там щебетала два часа, пока мы катили в Гатчину, уже не вспомнить — хорошая погода, дорога, ветерок… расслабился я, только благосклонно кивал и помалкивал.
По приезду все-таки пришлось переходить в рабочее состояние — проводить совещание, разбирать взаимные претензии. Если не поломать сейчас нездоровое уныние в воздухоплавательной школе, то они дальше себя так накрутят, что полгода работы насмарку пойдут. Потому я велел готовить единственный оставшийся “на лету” аппарат к старту. Выкатили мне наше последнее детище, двухместный биплан, почти как настоящий. Еще бы двигатель раз в пять помощнее, да обшивку фанерную и вот почти истребитель. Ну а пока так.
Облачился я в свою авиакожу, обошел аэроплан, проверил, как того требовала недавно составленная инструкция — не течет ли масло, туго ли натянуты тросы управления, нет ли где люфта ненужного, уселся на пилотское место, рычаги подвигал… и как-то ушла суета питерская, легко стало. Впереди — только небо!
От винта!
Разбег и взлет выполнил почти идеально, против ветра, даже сам собой погордился. Поднял аппарат метров на пятьдесят, сделал коробочку над аэродромом, хотел было над городом пролететь, да решил, что сегодня не стоит, сегодня главное авиаторам показать, что все в порядке. И сел тоже красиво, всего разик и подпрыгнул и аккуратно подрулил к стоянке, а там уже чуть ли не праздник.
— Вот, господа, — гудел Кованько, грозно разглядывая пилотов, — вот что значит любить небо! Никаких тебе фокусов, все строго по инструкции. Взлет, коробочка, посадка! Также требую от всех!
При этих словах несколько офицеров отвели взгляды, а еще несколько сделали вид, что это к ним не относится. Сдал машину техникам на проверку, сам поднялся с увязавшейся Аней в кабинет начальника и тут она начала умолять нас — пустите полетать! Всю жизнь мечтала, с детства сны о полете смотрела, без неба жить не могу! Бог весть, что на нее нашло, но была она крайне убедительна. А я, как представил, что если ее не покатать на аэроплане, то нам еще обратно ехать на автомобиле и она мне весь мозг вынесет, вся поездка насмарку.
