Человек с белой бородой весь взмок, и его кожа скользила под пальцами. Он хороший. Может, даже вернёт его к маме, в деревню. Домой…
Мысли путались. Время от времени голову пронзала жгучая боль. В такие моменты хотелось снова заснуть долгим сном без сновидений – что хороших, что плохих. Но заснуть среди дня непросто, сон ведь не приходит когда захочешь.
А ещё мальчика охватывал страх, исходивший откуда-то изнутри, из той точки, где билось сердце, и мгновенно растекавшийся по всему телу. Тогда ему хотелось не спать, а плакать, хотя плакать – это для малышей, вроде Кэти и Тимоти, а не для тех, кто, как он сам, уже начал выходить в поле. Впрочем, даже если бы он, потеряв последний стыд, и решился заплакать, ничего бы не вышло: в его глазах больше не было слёз, словно они пересохли, как это случается жарким летом с торфяными бочагами на вересковых пустошах.
Они добрались до Сто двадцать восьмого шоссе. Или не до Сто двадцать восьмого, но, во всяком случае, до какого-то шоссе.
Уоррен усадил мальчика на землю и утёр рукавом рубашки пот, теперь уже ливший градом.
Срезав путь через лес, он выиграл полторы, а может, и две мили. Зато на дороге хватало поваленных деревьев, корней, прелых листьев и высокой травы.
Хотелось пить, но ничего, кроме давешней бутылки газировки, профессор купить не догадался. Вот тебе и аналитический ум.
Чтобы отвлечься от мыслей о холодном пиве, он решил подумать, как двигаться дальше.
– Автобус пройдёт здесь, понимаешь? – объяснил Уоррен мальчику. – Вопрос только в том, чтобы понять, где он останавливается. А это, поверь мне, штука непростая. Для начала: куда мы пойдём, налево или направо?
Мимо промчалась машина, взметнув листья и скопившийся вдоль обочины мусор.
– Исходя из того, что Глостер находится на востоке, – продолжал профессор, – нам стоит повернуть налево, чтобы в любом случае двигаться в нужном направлении.
Мальчик невозмутимо наблюдал за ним.
– Вот только тебе, похоже, что налево, что направо, разницы нет, – покачал головой Уоррен. – Кто бы знал, что ты там вообще понимаешь… Хочешь печенья? – спросил он, порывшись в сумке, которую нёс на плече. – Надеюсь, я не забыл его на той заправке. А, вот же оно… Вроде съедобное. Шоколадное. Любишь шоколад?
Мальчик протянул руку и взял печенье.
– Вкусно, а? Надеюсь, что да… – добавил профессор, заметив нерешительность мальчика. – Кладёшь в рот и хрустишь – вот как это делается. Понимаешь? Хм-м… Вкуснятина! – бормотал он.
