– Это может быть какой-нибудь рыбак или исследователь-одиночка. А то и вовсе останки доисторического человека.
– Доисторического? – насмешливо вскинул бровь майор.
– Перед самой войной в Сибири нашли прекрасно сохранившегося подо льдом мамонта – сотни тысяч лет тело оставалось нетронутым.
– Вроде мумии?
– Нет, как в холодильнике.
– Ну, поглядим. Позови меня, когда лёд полностью растает.
Перед уходом майор ещё раз обернулся и с тревогой заметил, что существо будто плывёт в толще льда без всякой опоры, как покачивающийся на волнах утопленник.
– Надо же, доисторический человек… – пробормотал он, покачав головой.
Подходя к своему кабинету, Оллистер обнаружил в коридоре профессора Уоррена.
– Хотели меня видеть?
– Да. Что вы делали на скале? – без лишних предисловий начал майор.
– Делал кое-какие замеры.
– Какие именно?
– Проверял стабильность работы электроники при низких температурах, – соврал Уоррен. На его счастье, научными вопросами военные почти не занимались.
– А вас это каким боком касается?
– Меня касается всё, что я сочту нужным для своих исследований, майор.
– Вы понимали, что не должны в одиночку покидать станцию?
– Понимал, сэр.
– И всё же вы это сделали.
Уоррен не ответил.
– И заодно угробили собственность армии Соединённых Штатов.
– Можете вычесть стоимость снегохода из моей зарплаты, – бросил профессор.
– Не беспокойтесь, профессор, так я и сделаю. Однако хочу напомнить, что метеостанция Местерсвиг является военной базой, а вы, как и любое другое гражданское лицо, здесь на правах гостя.
– Это я тоже понимаю.
– И воинские инструкции, обязательные для выполнения на этой базе, должны соблюдаться также гражданскими лицами.
– Мне это ясно. Теперь можно идти?
– Пока нет. Как вы обнаружили эту глыбу льда?
– Я заметил отсвет.
– Какой ещё отсвет?
– Там что-то блеснуло, вроде короткой вспышки.
– Вот уж повезло, правда?
– Только недалёкие люди верят в везение и невезение.
– А во что верят люди вроде вас?
– В причинно-следственные связи.
– Алекс Тайн доложил, что вы свисали со скалы на верёвке, – не зная, что на это возразить, перешёл в наступление Оллистер. – Что это, чёрт возьми, было?
– Я же сказал: замеры.
Майор, оценивающе поглядывая на стоящего перед ним профессора, теребил нижнюю губу.
Он не любил, когда под ногами путались гражданские, это факт. Кроме того, об Уоррене ходили разные слухи. Поговаривали, что, внезапно ощутив свою вину за создание бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки, он предложил ограничить использование атомной энергии в военных целях, за что и был отправлен куда подальше из лаборатории в Лос-Аламосе. Но Оллистер помнил Перл-Харбор. И каждого, кто посмел бы поддержать япошек, считал сукиным сыном, чёртовым предателем. Роберт Уоррен, по его мнению, был типом скользким, ненадёжным. А ненадёжный человек неуправляем, непредсказуем. И это тоже факт.
