– А сейчас-то ты мне почто залепил?! – заорал Илья, бросая в сердцах мокрую одежду в траву. Вежда терпеливо улыбнулся:
– Ни за что. Я просто застал тебя врасплох. А если бы это была стрела? – он подбросил шишку на ладони. Илья почесал мокрый затылок. Вежда принялся готовить костёр и, уже выкресая огонь, добавил к уже сказанному:
– Теперь ты должен быть готовым не только к какой-то там еловой шишке. Ныне ты должен быть готов ко всему.
После не раз Илья получал в голову то шишкой, то щепкой, то репой или ещё чем-нибудь. И каждый раз это было хоть и не больно, но неожиданно и обидно.
Однажды Илья спросил:
– Слушай, Вежда, ты меня вроде обучать взялся, а мы тут только и делаем, что зверя промышляем.
– Ну и как, по-твоему, должно выглядеть обучение? – скрестил на груди руки Вежда. Илья замялся:
– Ну, как… Уроки там какие-нибудь… Поединки, пробежки. Приседания, метания чего-нибудь… Бой на деревянных мечах. Кстати, мы ведь их ещё даже не приготовили!
– Приседания да пробежки, говоришь? – прищурился Вежда, что-то прикидывая и глядя на Илью. Тот спохватился, попятился.
– Ой, я же забыл совсем! Мне же на реку пора, да ещё силки… проверить… – пробормотал он, выскочил боком в дверь и, схватив в сенях острогу с садком, вылетел на двор. И уже там его настиг раскатистый хохот Вежды.
Присматриваясь к Вежде, Илья отметил, что тот был в работе первым и равных себе, пожалуй, не знал. Всё, к чему он прикасался, словно только и ждало такого мастера, как он, не особенно даваясь кому-либо другому. Илья прикидывал в уме, сколько ремёсел были Вежде подвластны: лекарское искусство он знал лучше любого знахаря, о каком слыхивал Илья; плотником был добрым – скорым на руку, аккуратным да умелым; воином тоже, по всему видать, был изрядным – что с мечом, что без оного. Охотником, опять же, был знатным. Да, такого наставника Илье бы поискать – за всю жизнь не нашёл бы. Иногда Илья забывал обо всём этом: то когда сердился на его выходки, то когда попадался на его уловки, думая, что способен перехитрить или разжалобить старика. Бывало, что и люто ненавидел его за ту жёсткость и даже жестокость, что порой проявлял Вежда. Однако, отойдя сердцем, Илья признавал, что старик был прав. И, несмотря на всё это, Илья успел быстро привязаться к нему и полюбить. С Веждой ему было не только надёжно, словно сосунку рядом с мамкой-кормилицей, но и легко и весело, как не было ни с одним приятелем.
4
Скоро выпал первый снег, Илья с Веждой облачились в шубы нáгольные
