Папский комиссар оглянулся по сторонам. Толпа действительно заметно увеличивалась. Уже стали доноситься угрожающие крики:
- Обманули, убийцы! Дали клятву, а теперь хотят казнить! Собирайте народ!
Солдаты тоже беспокойно косились на все увеличивавшуюся массу народа.
Дошли до угла Железной улицы. С северной части площади появилось множество бегущих людей. Один из коншелей придвинулся вплотную к лошади пуркмистра и, заикаясь от страха, истерически пробормотал:
- Господин пуркмистр, народ возвращается! Что делать?
Внезапно вмешался Тим, обращаясь к пуркмистру:
- О чем думаешь? Ведь они сейчас сомнут твою дурацкую стражу, заберут еретиков, а нам с тобой поломают ребра. Ради Христа, прикажи тут же оттяпать им головы - и делу конец! Не теряй ни секунды!
Пуркмистр, сурово взглянув на начальника стражи, чуть слышно бросил:
- Немедля приступай!
Тот приказал страже остановиться. Солдаты образовали круг и выставили вперед алебарды и копья. Внутри круга виднелись трое юношей, закованные по рукам и ногам в цепи.
Мартин шепнул стоявшему рядом с ним Яну:
- Отчего они остановились? Смотри, народ собирается...
Ян с трудом повернул к Мартину свое распухшее от кровоподтеков и синяков лицо:
- Пришел наш конец, Мартин...
Мартин поднял глаза и увидел прямо перед собой лошадиные морды и сидящих верхом пуркмистра, Тима и коншелей. Лица их были бледны, глаза беспокойно блуждали по сторонам, и они то и дело оглядывались на площадь. Один пуркмистр держался со своим обычным хладнокровием и достоинством. Он высокомерно сидел в седле, прямо и гордо, упершись правой рукой в бедро, сурово глядя на начальника стражи. Тот соскочил с коня и, придерживая левой рукой меч, торопливой походкой приблизился к палачу и крикнул ему:
- Приказываю тебе именем его милости короля и староместской радницы казнить преступников!
Один из коншелей нагнулся к Тиму:
- Reverendissime![32] Но по закону осужденные должны иметь духовника.
- Пусть сам сатана будет им духовником! Господи, чего этот болван тянет? Иисус, Мария! Да рубите же, ради создателя, им скорее головы!
Палач и два дюжих стражника подошли к стоящему с краю Сташку. Мартин видел, как Сташек обратил к нему свое измученное лицо и звонко крикнул:
- Прощайте, братья! Прощай, чешская земля!
Мартин глядел на Сташка, но ничего не мог ответить. Его взгляд невольно остановился на полуоторванной пуговице на куртке Сташка. Пуговица мерно покачивалась и держалась на одной нитке, казалось - вот-вот оторвется. Два стражника, изнывая от жары в панцирях и кожаных колетах, с потными, красными лицами, схватили за плечи Сташка и, вытащив на два шага вперед, силой поставили его на колени на серую, пыльную землю. Палач воткнул меч в землю, поплевал на руки и снова взялся обеими руками за длинную рукоять меча Сташек стоял на коленях, наклонив вперед белокурую голову, и было видно, что его губы что-то шепчут.
