"Связать этого бездельника да на этом дереве и повесить! Живо!"
Несколько кнехтов бросились к брату. Он же выхватил кол из тына да на них:
"А ну, подходи!"
Барон тут что-то по-немецки приказал; глядим - кнехты копья наклонили, повытаскивали мечи и начали народ оттеснять в угол площади. И оттеснили. Матей остался один с колом в руках. Гляжу, его окружили человек пять кнехтов баронских с дубинами в руках, один же сзади подобрался да как хватит брата по голове дубиной - брат тут же на землю, словно мешок, и свалился. Я кинулся на выручку. Только добежал, как меня какой-то здоровенный баварец тоже с размаху по голове дубиной треснул - сразу в глазах темно стало, и я без памяти на месте остался. Сколько лежал, не знаю.
Только очнулся я - чувствую, кто-то воду мне на голову льет. Открываю глаза - стоит Божена, вся в слезах, трясется и из кувшина поливает мне голову. А в голове стоит звон, словно на звоннице на пасху, и такая боль в голове, что не могу шею повернуть.
На площади тихо. Барон с аббатом стоят на пригорке, ухмыляются и на что-то друг другу показывают. Я глянул и обомлел. На дубе, что возле нашей часовни, на большом суку висит Матей; весь он вниз вытянулся и только покачивается туда-сюда, туда-сюда. У его ног лежит Власта, вся трясется и причитает, да так жалобно... Народ в углу площади, окруженный конными, тоже как завороженный глядит на мертвого Матея и молчит.
Только я поднялся - голова кружится, шатаюсь, как пьяный. Гляжу, из-за угла вышел Карел - видать, только что с поля приехал. Вышел и остановился: на труп отца глядит. Стал он лицом белый-белый, белее, чем его рубаха. Выпрямился, кулаки сжаты, и не отрывает глаз от Матея. А глаза горят, такой стал странный, чисто безумный... до ста лет буду жить и тогда не забуду его лица. Потом манит рукой Божену, манит и все глаз с Матея не спускает, а лицо такое страшное у Карла... Божена к нему подбежала. Он ей что-то сказал - она опрометью по улице к нам в халупу. А я стоять не могу, снова сел на землю, перед глазами все качается, ну будто пьяный.
Потом вижу: бежит Божена назад, по земле волочит лук Матея и колчан со стрелами. Притащила и Карлу отдала. Я дыхание не успел перевести, как Карел уже лук натянул... А надобно вам сказать - не многие в деревне могли этот лук натянуть, недаром Матей первый в округе охотник был.
Прошла еще какая-нибудь секунда, а уж Карел с натянутым луком припал на одно колено за углом халупы. Вдруг барон поднял обе руки высоко вверх, словно что-то хотел поймать в воздухе, голову запрокинул, будто крикнуть собирается, а пальцами всё хватает, хватает... Гляжу, а в горле барона до самых перьев торчит стрела. Половил, половил руками барон и свалился... Аббат только рот раскрыл - видно, слуг позвать думал, но вдруг как заревет, словно бык на бойне, и обеими руками схватился за левый бок, а глянь - уж и там стрела. Громко ревел аббат, потом хрипеть начал и улегся рядом с бароном.
