- Король принимает в свою королевскую милость Яна из Троцнова, своего любезного подданного, и прощает ему все его прегрешения! Как вам нравится, а? "Своего любезного подданного"!..
Пан Индржих со сжатыми губами повернулся и пошел к шатру. У порога остановился и, полуобернувшись, крикнул:
- Барон! Уберите людей!
И, входя в шатер, он бормотал про себя: "Эх! Не то время, приходится повиноваться... Всякий дурак поймет, что этот коронованный пьяница только из ненависти ко мне покровительствует бунтовщику и смутьяну.." Микулаш из Гуси громко обратился к окружающим:
- Не найдется ли кто сообщить королевскую милость моему другу пану Яну?
- Вот это поручение я с радостью возьму на себя! - крикнул пан Вилем и тотчас поскакал в лес.
В этот день, как всегда по субботам, Войтех велел пораньше заканчивать работу, чтобы успеть убрать мастерскую и сходить вместе с Ратибором, подмастерьями и учениками в баню. Это соблюдалось точно, словно неписаный закон.
Пока Войтех с подмастерьями долго и с наслаждением парились, отмывая с себя накопившуюся за неделю угольную копоть, Ратибор и рыжий Гавлик, таинственно пошептавшись, наскоро вымылись. Одевшись, Ратибор просунул еще мокрую голову в мыльню:
- Отец, я домой не пойду, ужинайте без меня. Войтех сурово оглядел сына:
- Опять в шинок? Не отрицай! Знаю я, что там тебя уже приятели ожидают, как черти в пекле душу грешника. Смотри, Ратибор, догуляешься до беды!..
Старик продолжал мыться, сохраняя строгое и суровое выражение лица, но в уголках его рта под густыми усами пряталась добродушная усмешка. Войтех вспоминал свою молодость.
Ратибор увлек с собой рыжего Гавлика, и они чуть не бегом устремились на соседнюю улицу, в шинок, над дверями которого красовалось грубо намалеванное золотой краской изображение кабана. Они вошли в полутемный шинок. Здесь было прохладно и сыро, воздух пропитан запахом пива и вина. Поперек погребка стояло с десяток тяжелых дубовых столов с такими же скамейками и табуретами. Вдоль стен выстроились ряды огромных бочек с пивом. В глубине виднелась дверь в другое отделение, где хранились запасы вин и съестных припасов. Пылал очаг; над огнем на вертеле поджаривалась телячья нога. Тут же висели круги колбас, копченые окорока; на ларе лежали колеса сыров.
Хозяин - добродушный невысокий человек с большим животом и бегающими голубыми глазами - переваливаясь, быстро сновал между столами, покрикивая на слуг.
За одним из столов сидели приятели Ратибора - молодые подмастерья: оружейники, ножовщики, столяры, пивовары, мясники. На столе перед ними уже давно стояли два полуведерных медных жбана и лежало полкруга соленого овечьего сыра.
