Гротт одобрил его действия и поставил перед ним задачу — разведать назначение объекта «П» и срок предполагаемого взрыва, если это связано с испытанием атомного оружия.
Шеф Джи-ту больше всего интересовался сведениями о производстве атомного оружия в СССР. Заявление Советского правительства о том, что секрета атомного оружия давно уже не существует, в Центральном разведывательном управлении и военном ведомстве США объявили блефом. Гротт удовлетворенно потирал руки, он был уверен, что вышел на исходные позиции, что через Скорпиона получит и положит на стол шефу нужную ему информацию.
Сообщение начальника Особого отдела округа внесло в нашу работу не только напряженность, но и бо́льшую конкретность. Хотя сведения о вражеском агенте не были точными, они ориентировали нас на целенаправленные действия.
Сотрудники отдела были раскреплены по подразделениям войсковой части. Нам поручалось предпринимать все необходимые меры, чтобы выявить лиц с темными пятнами в биографии.
И когда вплотную занялись такой работой, выяснилась странная картина: на строго засекреченном объекте и в запретной зоне все же оказались такие люди.
Как могло случиться такое? — спрашивали мы себя. И тут же отвечали: в жизни возможно всякое, где-то секретарь сельсовета, не заглянув в метрические записи, подтвердил дату и место рождения; где-то работник отдела кадров формально отписался. Мало ли как могло быть. И вот теперь после повторной проверки обнаруживались неожиданные факты.
Однажды в разговоре с Павловым я высказал свои соображения на этот счет.
— Люди — не прозрачные стеклышки, — сказал Владимир Васильевич. — Они меняются с годами: скрывают то, что невыгодно, выставляют напоказ то, что характеризует их с лучшей стороны, иные хитрят, мошенничают… Нелегко, ох нелегко понять человека! — заключил он.
Как-то утром, не заходя в отдел, я пошел в авиаэскадрилью. По моим наметкам, мне нужно было поговорить там о летчиках, штурманах, работниках аэродромного обслуживания.
С командиром эскадрильи подполковником Сарычевым я один раз уже встречался в штабе. Тогда на меня произвела впечатление его аккуратность: подворотничок был свеж и накрахмален, китель хорошо пригнан, на брюках выделялись острые складки, сапоги сверкали зеркальным блеском. На этот раз его костюм отличался особенным шиком. Я невольно залюбовался подполковником: выше среднего роста, широкоплечий, статный.
Я попросил Сарычева рассказать мне о людях, работающих в эскадрилье.
