— А вы проверяли это?
— Нет.
— Надо тщательно разобраться: есть у него, к примеру, фотоаппарат? Может быть, удастся схватить за руку при фотографировании объекта.
— Если Сарычев делает это, то, вероятнее всего, — с самолета.
— Кто летает с ним?
— Чаще других — капитан Декуров. Иногда Сарычев вылетает один.
— Нельзя ли ограничить его одиночные полеты?
— Как? Он же командир эскадрильи. Запрет или ограничение сразу же насторожат его.
— Надо подумать, найти убедительные предлоги.
— Трудно сделать это.
— Если бы было легко, нам не нужно бы ломать голову. Часто ли Сарычев отлучается с объекта?
— Обычно он месяца два работает без выходных дней, а потом берет отгул и едет к семье в Омск.
— Вы убеждены, Максим Андреевич, что именно в Омск он выезжает? А как ведет себя там?
— К сожалению, этих вопросов я пока не изучил. Что было — то уплыло, а вот то, что будет, мы обязаны узнать. Не исключено, что Сарычев использует эти поездки для передачи информации.
— Верно, — подтвердил Владимир Васильевич. — Максим Андреевич, я освобождаю вас от других дел, занимайтесь только Сарычевым, активнее используйте все возможности.
Старинные часы в черном деревянном корпусе мелодично напомнили, что уже два часа ночи, и мы пошли домой.
Полковник Щербинин не спешил: не было еще и восьми. Несмотря на ранний час, солнце уже ощутимо припекало. Полковника обогнали два закрытых грузовика, и майское солнце вдруг потускнело, еле проглядывало из-за густого облака пыли, поднятого машинами.
Павел Игнатьевич свернул с дороги, от пыльной травы сапоги сразу же стали желтыми. При каждом шаге из-под ног выбрасывалась горсть пыли, будто наступал на пересохший гриб-дождевик. Где-то урчали бульдозеры, прокладывая колею для новой бетонированной ветки; со стороны летного поля доносился рев авиационных моторов.
Щербинин вытер платком глаза, уголки губ, шею, ускорил шаг. Встречные солдаты и офицеры отдавали честь полковнику и шли дальше.
Возле здания штаба Щербинина поджидал Сарычев. Они дружески поздоровались.
— Ты чего так рано?
— По делу, Павел Игнатьевич. Позвонил, вас нет, решил встретиться.
— Слушаю.
— Павел Игнатьевич, есть ваше предписание провести разведывательный полет над закрытой площадкой, при этом определено, кто персонально должен лететь…
— Есть такое указание, — перебил Щербинин. — Список утвержден командиром части. И что?
— Нельзя ли внести изменения?
— Зачем?
— Хочу лично полетать.
— Степан Ильич, это исключено. И так пилоты сетуют на то, что командир эскадрильи за все берется сам, жалуются, дескать, не доверяешь им.
