Павлов и я покинули отдел последними. Ночь была по-южному темная, как говорится, хоть глаз выколи. Лишь ленивая перекличка цикад нарушала знойную напряженную тишину.
— Слушай, Максим, какое у тебя впечатление о полковнике Щербинине? — спросил Павлов.
— Самое благоприятное, — сказал я, не догадываясь, почему майор обратился ко мне с этим вопросом.
— А его дружба с Сарычевым? Душой не покривит?
— Не думаю, Владимир Васильевич. По-моему, тут как раз тот случай, когда подходит поговорка: дружба дружбой, а служба службой.
— Я почему спрашиваю тебя об этом? У меня возникла мысль побеседовать со Щербининым. Он близко знает и Домнина и Сарычева. Если нам удастся вызвать его на откровенность, он может внести кое-какую ясность. Как ты смотришь на это?
— Я пошел бы на такой шаг.
— Решено. Завтра я встречусь с ним.
Назавтра около одиннадцати часов Павлов постучался в кабинет Щербинина. Полный, с загорелым лицом, полковник по-мужски крепко пожал его руку и пригласил сесть.
— Павел Игнатьевич, вы не очень заняты? — спросил Павлов.
— О чем речь? Для чекистов у меня всегда найдется время, — сказал Щербинин, приглаживая светлые пушистые брови. — Но сами понимаете, транспортный отдел — хозяйство беспокойное: всегда есть срочные дела, всегда чего-то недостает. У вас надолго?
— Как получится. Я хотел бы поговорить с вами о некоторых ваших знакомых, — пояснил Павлов, не отводя взгляда.
— Пожалуйста, спрашивайте, я готов отвечать.
— Павел Игнатьевич, сами вы не замечали чего-нибудь подозрительного в поведении тех людей, с которыми приходится общаться?
— Подозрительного? Вроде бы нет. Если бы заметил, сам пришел к вам.
— Тогда спрошу конкретнее: какие у вас взаимоотношения с полковником Домниным?
— С Николаем Николаевичем? Самые добрые — ежедневно встречаемся в штабе. Буду откровенным: встречаемся и в домашних условиях, раза три-четыре были на охоте вместе. Кстати, один раз и ваш помощник Максим Андреевич был с нами.
— Скажите, во время работы в Контрольном Совете в Германии Домнин мог встречаться с американскими офицерами?
— Бесспорно. Я тоже служил при Контрольном Совете и знаю, наши офицеры имели деловые встречи с американскими, английскими и французскими офицерами.
— О более близких, может быть, неслужебных контактах он не рассказывал вам?
Щербинин задумался.
— Не помню. Скорее всего, нет. Я запомнил бы это. Вообще, я должен заметить, Николай Николаевич — человек весьма общительный и, пожалуй, даже неразборчив в связях.
