— Слушаю вас, товарищ майор, — Лиговский стал вдруг серьезным, усмешка сошла с его лица.
— Вы в группе офицеров вели разговор, из которого те сделали близкие к истине выводы о назначении площадки. Никакого расследования по этому поводу мы не вели, решили честно и откровенно побеседовать с вами.
— Спасибо! — Лиговский достал из кармана платок и вытер выступившую на лбу испарину. — Я тоже буду откровенным: нежелательный разговор, о котором дошли слухи до вас…
— Сведения, а не слухи, — поправил Павлов.
— Извините. Разговор, о котором вы располагаете сведениями, был. Когда я услышал, что офицеры из моих слов делают далеко идущие предположения и догадки, понял: сболтнул лишнее. Каюсь, переживаю…
— Очень хорошо, Геннадий Казимирович, что вы поняли и переживаете свою ошибку: это гарантия того, что не повторите ее. Напомню одно мудрое изречение: не всегда говори то, что знаешь, но всегда знай, что говоришь.
— Простите, товарищ майор, больше такое не повторится. Мне стыдно…
— Ну что ж, как говорится, принимаем ваше заявление к сведению. Желаю успехов в работе. Не забывайте о бдительности: вражеские разведки очень интересуются нашим объектом. До свидания!
По звонку начальника отдела я зашел к нему в кабинет. Павлов что-то сосредоточенно писал. Он кивнул на мое приветствие и показал взглядом на кресло возле приставного столика.
Я тихо сидел и украдкой рассматривал майора. Черные жесткие волосы заметно поредели, залысины просвечивали до самой макушки, между изогнутых бровей прорезалась глубокая продольная складка, под глазами сетки мелких морщин.
На прошлой неделе Павлову исполнилось тридцать шесть лет. Был на войне от первого до последнего дня, дважды в составе оперативно-чекистских групп перебрасывался в тыл врага с заданием изучать деятельность и планы фашистских разведывательных органов, внедрять туда советских патриотов. За выполнение первого задания награжден орденом Красного Знамени, второго — орденом Отечественной войны первой степени.
Однажды во время игры в шахматы Владимир Васильевич, вспоминая о военной поре, сказал: «Знаешь, Максим, там все казалось проще. Германская военная разведка Абвер и другие спецслужбы забрасывали тысячи агентов, о многих из них мы заранее знали, получая информацию от коллег, внедрившихся в разведшколы противника. Очень высокой была и бдительность советских людей. А тут вроде проверенные люди вокруг, а одного шпиона вот найди попробуй».
Павлов отодвинул бумаги, раскрыл черную папку с золотым тиснением.
