– А тот отрывок из «Одиссеи»…
Гомер вздрогнул. Конечно, он знал эту историю еще с самых детских лет. А если уж совсем честно – тот эпизод с волшебницей навязчиво вертелся в его голове с той минуты, как Нинон рассказала про полицейский фургон.
– Цирцея, превратившая спутников Одиссея в свиней… – прошептал он.
– Одиссей? Мой отец? – встрепенулся Телемах.
Лилу, Саша и Гомер нерешительно посмотрели друг на друга. Что Телемах знал о собственной жизни? На каком эпизоде остановился фильм Давида Пима? Гомер чувствовал, что его друзья задают себе те же вопросы и оказываются перед очевидным и ужасным фактом: они знают о Телемахе гораздо больше, чем он сам, и им еще многое придется объяснять их необычному гостю.
В Гренатье Телемаху уже приходилось смотреть кино: в общей гостиной стоял телевизор, и иногда перед последними известиями, от которых он был не в восторге, ему удавалось увидеть кусочки мультиков или видеоигр.
Юноше очень нравились сюжеты про животных, он мог часами сидеть, уставившись в экран, наблюдая за дикими зверями или насекомыми. Весьма привлекали его и исторические передачи. Ему словно бы рассказывали всякие занятные истории, а не Историю как таковую.
Но как-то раз Телемах увидел передачу об эпической поэме некоего греческого поэта, рассказывавшей о юности… его отца, героя Троянской вой ны. На самом деле он совсем не походил на того, кто был в телевизоре, зато все остальное сходилось – ну или, скажем так… почти сходилось. Говорившие о нем люди сделали всего несколько ошибок.
Охваченный волнением, Телемах почувствовал такое облегчение, что принялся вопить от радости. Так вот оно что, его отец – знаменитость, раз о его подвигах говорят по телевизору! К несчастью, он бегал и кричал так громко, что медперсоналу пришлось отвести его в палату и дать двой ную дозу успокоительного.
И вот сейчас трое новоиспеченных друзей Телемаха, сидевшие по-турецки и внимательно его слушавшие, очень ясно представили, в какой раж его ввергла эта передача про «Илиаду». Юношу трясло до сих пор. А что, если сейчас самый подходящий момент, чтобы объяснить ему, откуда он взялся? Готов ли он к этому?
Саша, по-видимому, склонялся к тому, что это пора сделать, – судя по ободряющим взглядам, которые он бросал на Гомера, который, в свою очередь, нерешительно поглядывал на Лилу.
– Тут не в моменте дело, эй! Тон выбирайте понежней, – это из-за подушки высунулась Биби: она больше не дулась.
– И то верно, – сказал Саша.
