– Да расскажите же мне!
Изабель Пим взглянула на младшую сестру и сжала ее руку.
– Нинон застала молодого человека за ограблением нашего холодильника, – наконец сказала она.
Гомер даже вздрогнул от неожиданности.
– Как это?
– Да ничего, наверняка просто бродяга, – пыталась успокоить его Нинон.
– Он тебе что-нибудь сделал?
– Нет, абсолютно ничего! Просто проник сюда, открыл холодильник и обжирался.
Гомер не знал, что и думать о столь странном происшествии. Инстинкт подсказывал ему: ничего хорошего в этом нет. Он с трудом проглотил слюну, горло перехватило от тоскливого предчувствия. Особенно когда он заметил фотографию Телемаха, лежавшую на журнальном столике.
Вот и случилось то, чего он боялся больше всего. – Как он выглядел? – спросил он каким-то не своим, глухим голосом.
– Молодой, лет пятнадцать-шестнадцать, волосы темные, стрижен почти наголо, глаза зеленые и очень светлые, высокий, крепкий.
Гомер едва сдержался, чтобы не запрыгать от радости. Пришелец не имел никакого сходства с Телемахом! – Все тело у него было в грязи и нечистотах, ужас просто, – добавила Нинон, стараясь не встречаться взглядом с подавленной Изабель – та, как видно, предпочитала утаить эти подробности от сына.
Гомер снова невольно скосил взгляд на лежавшее на столике фото. Это не укрылось от его матери.
– Милый мой, почему же ты не сказал нам, что сюда приходил Жорж Финк? – спросила она с оттенком мягкой печали.
Тут в сознании Гомера с быстротой молнии сработал защитный механизм.
– Жорж Финк?
– Эти господа рассказали нам, как несколько дней назад приезжали сюда, в этот дом, за Жоржем Финком и отвезли его в больницу.
Мысленно Гомер послал к черту полицейских, чертовых доносчиков, хотя поневоле и признавая, что они просто исполняли свои обязанности.
– Я не знал, что это Жорж Финк… я его не узнал… – бормотал он, вспоминая, что когда полицейские рыскали вокруг дома, то не называли его имени.
Все поверили, что его удрученный вид объясняется потрясением от случившегося. Он же надеялся, что они вспомнят: когда он в последний раз видел юного актера, ему было всего семь. За пять прошедших лет можно было уже все забыть, да и Жорж Финк мог измениться до неузнаваемости.
Изабель Пим облизала губы, ей не очень хотелось застревать на этой теме. Гомер воспользовался моментом, чтобы вернуть всех к происшедшему:
– Он что-нибудь украл? Я хочу сказать, этот тип, бродяга…
– Ничего, кроме скатерти с кухонного стола, чтоб прикрыть свою наготу.
